Агнер засомневался.
- Да не может быть...
- А ты что , считаешь, она нежными своими ручками алтарь разбила?
- Алтарь был распилен,- медленнол проговорил Агнер.И на спиле камень был оплавлен. Как будто резали алтарь огненным мечом...
- Знаешь, не рассказывай мне сказки.
- Иди в Колахи и увидишь.
- Вот еще - круги по Майяру делать,- насмешливо отозвался Стенхе.- Неужели ты думаешь, что я пойду в Колахи проверять твои бредни?
Агнер обиженно промолчал.
Но Стенхе, хоть и выказывал недоверие, все-таки в Колахи побывал, правда, очень нескоро, на обратном пути из Миттаура и Сургары. Он позволил себе безрассудство и рискнул явиться к принцу Арзрау, но тот ничего не мог сказать о местопребывании бывшей сургарской принцессы. Ничего не мог поведать и Паор. Он пересказал старому хокарэму, о чем они беседовали с Карми у горного озера, но никаких предположений о том, куда она двинулась, Паор строить не стал. Миттауский меч он получил через третьи руки, упакованный в шелка и мех, как полагается; если же Стенхе думает, что этот меч должен быть возвращен в Колахи...
- Какое мне дело до меча, принц Паор?- возразил Стенхе.- Я ищу государыню сургарскую. Лучше, если можно, покажи, во что был упакован меч.
Паор показал парчу м плащ из выдры. Стенхе сразу вспомнил, что этот плащ из вещей принцессы, которые хранились в тавинском доме Руттула. И Стенхе направился в Тавин.
Малтэр встретил Стенхе радушно, но история, которую он поведал хокарэму, тому не понравилась. Какая-то странная путаница возникала со временем.
Итак:
принц Горту умер в день святого Сауаро. По словам Малтэра, принцесса утверждала, что убила Горту. Проклятие хэйми, вообще-то, может убивать и на расстоянии, но даже если она и находилась в момент смерти принца в Лорцо Гортуском, она вполне могла оказаться в третий день Колиари по миттаускому календарю у горного озера, где повстречалась с Паором Арзрауским;
далее же начинается непонятное. По словам Малтэра, принцесса объявилась в Тавине в канун дня подвижника Криассо, то есть на следующий же день после встречи с Паором;
Агнер видел ее в Колахи через два дня после этого срок опять-таки невероятно малый. И через три дня принцесса отдала меч Раханхо из Арзрау - в месте, отстоящем от Колахи на неделю пути. Этот последний отрезок вполне можно объяснить наличием у принцессы быстроногого скакуна, но как же объяснить все остальное?
И ведь не в первый раз Стенхе сталкивается с подобным несоответствием. Зимой принцессе понадобилась тоже только одна ночь, чтобы из Пограничных гор, где ее упустил Маву, добраться до Тавина.
Так кто же растолкует, в чем тут дело, старому хокарэму?
7
Карми долго присматривалась, пока подошла к Раханхо. Будь он из майярцев, она бы быстрее разобралась в нем; но миттаусцы, а тем более арзраусцы - люди темные и чужаков не любят. Наконец она решилась и вечером, когда караван миттауских торговцев расположился на ночлег, подошла к костру, у которого сушил свои сапоги арзраусец.
Раханхо мельком глянул на присевшую у костра девчонку и опять обратил внимакие на свои сапоги. Сейчас его беспокоил вопрос, продержится ли подметка до конца путешествия.
- Ты из Арзрау?- спросила Карми по-миттауски.
- Арзрау, Крахи,- назвал он свой городок.
- Ты не можешь ли передать кое-что принцу Паору?
- Привет сердечному дружку?- поинтересовался Раханхо.
- Да,- улыбнулась Карми.- Так ты согласен?
- Хорошо, передам,- согласился Раханхо.- Давай свою посылочку.
- Мой привет весьма весомый,- предупредила Карми.
- Ладно, тащи,- рассмеялся арзраусец. Девчонка не очень красивая, но бойкая. Вероятно, они с Паором неплохо проводили время. Уж не метит ли она в арзрауские принцессы? Надо бы девку предупредить, что принцы женятся только на девушках из Арзрау или - из политических соображений на родовитых майярских княжнах.
Карми бесшумно объявилась рядом, неся в охапку увесистый сверток.
- О, если и любовь твоя велика, как твои подарки...начал Раханко, но замолчал, рассматривая лицо девушки.Погоди-ка, а Карой из Лорцо не родич тебе?
- Родич,- улыбнулась Карми.- Ты его знаешь?
- Видал в прошлом году. Не бойся, доставлю твою посылочку.
- Спасибо,- шепнула девушка и исчезла.
Раханхо был человеком любопытным и не удержался, пощупал сверток; потрогав в нескольких местах, он определил, что в свертке меч. Тогда, заинтерессованный до предела, он развернул упаковку и увидел старинное почерневшее оружие. "Однако...- подумалось ему.- Подарок княжеский, так может и девка из княжон?" Но, прочитав надпись на рукояти, он онемел.
Ирга Хоколи Таро Сан. Пламя, пронизывающее небеса.
Легендарный меч принца Каррина Могучего девчонка в обтрепанной юбке посылает в подарок принцу Паору.
Раханхо быстро упаковал меч в парчу и меха. Опасная посылочка. Караван находится сейчас на миттауской территории, но майярцы позволяют себе набеги на эти места. Да и местных майярцев здесь хватает, поэтому-то Раханхо и не удивился, когда рядом объвилась эта девочка. Вздумала бы она объвиться хотя бы еще через один переход!
Он снял сапоги с колышков, обулся, оседлал лошадь и привязал сверток с мечом. Ведя лошадь за собой, он отыскал среди караванщиков главного, растолкал его, уже спящего, и сообщил ему, что уезжает.
- В чем дело?- спросил сонно караванщик.
- Важное дело,- ответил Раханхо.- Моих мулов пусть загонят в Интави к моему двоюродному брату.
- Да что случилось-то?
- Не знаю,- тихо сказал Раханхо.- Но случилось, и поэтому я не могу оставаться.
По горным тропам, вдали от торного тракта, Раханхо добирался до Интави. Его предосторожности не оказались напрасными: тот караван, в котором он следовал до получения опасной посылки, на следующее же утро настиг и обыскал майярский отряд.
Карми, которая проследила за тем, чтобы Раханхо отреагировал на неожиданное поручение именно так, как ей хотелось, облегченно вздохнула, когда он отправился в путь окольными тропами. Теперь пусть Миттауский меч добирается до Арзрау сам; не ее вина будет, если арзраусцы не сумеют удержать у себя свое драгоценное оружие.
После этого Карми решила, что сделала для Паора все, что должна была сделать, забралась в глайдер и утром следующего дня оказалась в Кэйве. Несколько дней она потратила на то, чтобы подыскать подходящее укрытие для глайдера; отправлять его обратно в Сургару не хотелось, хотелось иметь его поблизость, на севере, потому что, понимала Каврми, после того шума, который она подняла на юго-востоке, Стенхе в первую очередь кинется искать ее следы там. Там же ее будут искать и люди, посланные Высочайшим Союзом; в том, что Высочайший Союз ее разыскивает, Карми не сомневалась, зато были сомнения, что в этих розысках принимают участие хокарэмы - у Карми были сведения, что Высочайший Союз последнее время избегает впутывать хокарэмов в личные распри между членами Союза. Другое дело - применять хокарэмов для запугивания вассалов или расправ с чужеземными врагами.
Но у Карми оставались все-таки причины опасаться хокарэмов. В замке Ралло должна была сохраниться память о странной девице по имени Сэллик, однажды встреченной Ролнеком и Смиролом на Святом острове. Все же позволить себе обходиться без хокарэмской одежды Карми не могла. Одинокая девчонка, да еще одетая не по-здешнему, по-гортуски, неизменно привлекла бы внимание недобрых людей. От хокарэмской же одежды глаза людские отворачиваются: куда спокойнее не видеть, что хокарэм делает. Хокарэмскую куртку можно сравнить с шапкой-невидимкой, ее обладатель остается незамеченным всеми; такая невосприимчивость к хокарэмам была воспитана веками службы правителям страны "волков Майяра".
И Карми, облачившись в эту спасительную одежду, рыскала по Кэйве, подыскивая сравнительно укромное место, где можно было бы пережить суровую северную зиму. В этом краю было довольно много заброшенных замков или хуторов, но Карми то не нравились мрачные руины, которые невозможно утеплить и отопить, или же не нравилось, что поблизости нет достаточно богатого села, чтобы она могла иметь за деньги то убранство, которое бы ей захотелось, или же по еще каким-нибудь причинам. Ей не нравился по-осеннему пронизывающий ветер на побережье, и она, перейдя через водораздел, углубилася в районы, пограничные с княжеством Карэна. В родные места Карми не тянуло; она и так уж слишком близко оказаласьот замка Ралло; одно было успокоение, что она выбирала путь вдали от кэйвирского тракта, в глуши, где хокарэмам-то и делать нечего.