- Да, конечно,- сказал юноша. Он сдержал слово; не тратя времени, он занял дом Руттула, выставив оттуда Малтэровых слуг, оставив только тех, кто служил прежде Руттулу. Принцесса была там, и вид ее подтверждал предположения оее болезни. Она куталась в плащ из золотистых лис и бродила по дому, как показалось молодому Горту, в совершенно невменяемом состоянии. Слуги готовили ей обжигающе-горячее ранаговое питье, но она, согревая руки о кружку, делала несколько глотков и рассеянно отставляла кружку в сторону. Если она присаживалась в какой-нибудь комнате, слуги тут же начинали разводить огонь в камине или печи, но надолго она нигда не задерживалась, вскакивала на ноги и продолжала свое бесцельное кружение по комнатам.
Молодой Горту изредка объявлялся рядом с ней, уговаривал прилечь или сьесть что-нибудь, но она только качала головой:"Нет".
Когда к дому Руттула приехал принц Горту, сопровождаемый малтэром, молодой принц, выбившись из сил, дремал в кресле у дверей кабинета. Увидев отца, он вскочил на ноги.
- Она больна,- доложил он.
- Этого и следовало ожидать, принц,- заявил Малтэр, уже успевший изложить Горту свою догадку о хэйо.- Когда в человека вселяется демон, он первое время болеет, пока не привыкнет,- сказал он.
Горту качнул головой:
- Она и раньше была одержимой,- ответил он.- Разве ты не замечал, Малтэр?
- Не замечал,- отозвался Малтэр.- Она всегда была обычным ребенком; может быть, чуть более непоседливой, чем это полагалось бы девочке.
- А ты никогда не спрашивал себя, почему ее отдали в Сургару?- спросил Горту.
- Из государственных интересов,- ухмыльнулся Малтэр.
- Не только,- покачал головой Горту.- А скажи-ка, Малтэр, где ее знак Оланти?
- У нее,- ответил Малтэр.
- У нее,- подтвердил молодой Горту.
- Необходимо заставить ее отказаться от Оланти,- сказал Горту.- Безразлично, кому она его передаст, главное, чтоб отдала.
Молодой Горту заметил сигнал одного из своих людей.
- Она идет сюда,- предупредил он, и почти сразу же в дверях появилась бредущая как во сне принцесса. Она равнодушно кивнула в ответ на поклоны мужчин.
- Прошу прошения, государыня моя...- проговорил Горту, и она остановилась, выжидающе глядя в сторону.
"Небеса святые!- вздохнул Горту, разглядывая ее.Бедная, она и в самом деле больна..."
Спутанные волосы, обмотанные парчовым шарфом, наброшенный на плечи невесомый лисий плащ, оттеняющий бледное лицо и глядящие бесчувственно потухшие глаза.
- Как ты собираешься теперь жить, государыня?- спросил Горту.
Она, чуть двинув плечом, подтянула сползающий плащ и сказала тихо:
- Не знаю.
- Позволю себе посоветовать, государыня,- мягко сказал Горту.- Тебе надо сейчас уйти от дел, отдохнуть от суеты жизни в тихом месте, а управление Сургарой поручить... ну скажем... Малтэру.
- Ладно,- равнодушно согласилась она.
-...А твой знак Оланти надо отдать на хранение Пайре или кому другому из твоих вассалов.
- Ладно,- опять согласилась она.
- Где же твой Оланти?- спросил Горту.
Принцесса рассеянно провела ладонью по груди и сказала тихо:
- Не знаю.
Горту метнул в сына убийственный взгляд:"Не уследил!". Тот, при всем своем почтениик отцу, только пожал плечами: разве было приказано следить за Оланти?
Принцесса между тем побрела дальше. Горту, придя в себя, велел обыскать весь дом, а сам занялся устройством дальнейшей судьбы принцессы, пока дух, которым она одержима, никак не проявлял себя. Следовало торопиться, и Горту, как только нашлась возможность, тут же отослал принцессу в один из монастырей острова Ваунхо.
Безучастно повинуясь учтивым просьбам свиты, принцесса села в портшез и ее унесли к короблю, который доставит ее на Ваунхо. Она не протестовала, даже слова не сказала, молчала, как немая - да и похоже, обращенные к ней речи слышала плохо: они проходили мимо ее сознания.
А через три дня в Тавин пришел усталый путник. Одежда его была обыкновенной; если судить по ней, был путник небогатым человеком из воинского сословия, однако когда его попытались задержать майярцы, он властно прикрикнул на солдат и дружески поздоровался с хокарэмом принца Марутту.
- Одного поля ягоды,- сказал кто-то из солдат, когда эти двое отошли.- Тоже хокарэм, волчья кровь...
- Где ты разгуливал, Стенхе?- спросил телохранитель Марутту.- Или при принцессе ты оставлял Маву?
- Где принцесса?- спросил Стенхе.- Она здесь? Ты видел ее?
- Здесь ее нет,- ответил Эрван.- Третьего дня ее отправили на Ваунхо.
- Третьего дня?- переспросил Стенхе и прибавил задумчиво:- Однако...
- Что?- полюбопытствовал Эрван.
- Ничего,- качнул головой Стенхе.- Ты извини, Эрван, но я не расположен откровенничать, пока сам во всем не разберусь.
- Почему принцесса осталась без охраны?- не унимался Эрван.
- Это мой просчет,- отозвался Стенхе.- А в какой из монастырей отправили принцессу?
- Спроси у Горту. По-моему, об этом знает только он.
Стенхе пожал плечами. Приставать с расспросами к высочайшему принцу? На это он был совершенно неспособен.
- Ты не можешь расспросить?- спросил он.- Может. из свиты Марутту кто-то знает?
- Попробую,- пожал плечами Эрван.- Но вряд ли. Горту послал с принцессой своих людей. И по-моему, они с Ваунхо отправятся сразу в Лорцо.
Стенхе несколько дней потерся в разоренном Тавине, и, не найдя никаких сведений о принцессе, исчез.
4
Все это пронеслось в сознании Эрвана; Ролнек между тем спрашивал:
- Так кто же она?
Эрван глянул на него:
- Извини, малыш, но это я скажу только Старику.
Ролнек отозвался настойчиво:
- Это так серьезно?
- Еще бы!- воскликнул Эрван.- Ее обязательно надо доставить в Ралло, да только боюсь, ты с ней не справишься. Не оставлять же мне ее при себе?
- Не думаю, что выйдет лучше,- медленно проговорил Ролнек.- Мне кажется, она относится к твоему принцу так же неприязненно, как и к нам, хокарэмам.- Он пересказал реплики девушки, которые были ответом на подтрунивания Смирола.
- Очень может быть.- согласился Эрван.- И оставлять ее рядом с ним очень опасно.
- Опасно для нее или для принца?
- Опасно для обоих. Святые небеса, девочка с такими задатками! Как я защищу от нее принца? Разве что лягу третьим в их постель... Нет, малыш, девочку здесь оставлять нельзя. Но только ты ее упустишь, я думаю; наверняка упустишь.
Эрван поговорил и со Смиролом - опять-таки скрывая, кто эта беглянка из Инвауто. И на прощание он сказал Ролнеку, что месяца через полтора, когда Марутту отпустит его на пару недель, он обязательно доберется до Ралло, чтобы рассказать обо всем Старику.
Ролнек и Смирол. как и предполагал Эрван, не укараулили свою пленницу.
Примерно через месяц, после неспешного путешествия по Золотой Реке на парусных лодках, Ролнек выгрузил свою группу на обрывистом берегу у крепости Гатавис и повел по тропе на Катрано.
Сэллик, как продолжал называть ее Ролнек, не пыталась удрать, но по-прежнему грубила, находя удовольствие в том, чтобы выводить из себя самоуверенных мальчишек. Покорное ее поведение успокаивало Ролнека, но все больше настораживало Смирола, несмотря на то, что как раз у него налаживались с Сэллик теплые отношения. Даже чересчур теплые, с раздражением отмечал Ролнек. Рыжий то и дело норовил облапить девушку или ненароком прижаться и с невинным видом отходил в сторону, услышав окрик Ролнека. Сэллик находила в этом еще один повод позлить Ролнека:
- Ревнуешь?- спрашивала она с усмешечкой, и Ролнек злился, тем более, что доля истины в этом была.
На дневных привалах она снимала куртку и подставляла солнцу небольшие округлые груди, а Ролнек, сначала спокойно относившийся к ее наготе, теперь виновато, как будто видел что-то недозволенное, отводил глаза. Смирол же как ни в чем не бывало бесстыже перебрасывался с Сэллик насмешливыми словами. Ролнек, стиснув зубы, пытался уследить за тем, чтобы эти веселые перепалки так и остались невинными, не имеющими следствий беседами, но лукавое благоволение Сэллик к Смиролу непременно должно было перерасти в нечто большее.