К несчастью, Рёскин был привычен к гулким ритмичным звукам, и особого впечатления на него они не производили. В конце концов, он с рождения жил среди мастеров, бьющих молотом по наковальне. А потому он не обратил внимания на торжественное появление Вермахта и продолжал разговаривать как ни в чем не бывало.
— Гномьи обычаи и есть самые что ни на есть старинные! Так повелось с незапамятных времен.
— Заткнитесь, вы! — повелел Вермахт.
Рёскин покосился на Вермахта. Однако надменных господ он тоже на своем веку повидал немало, а потому спокойно продолжал:
— Мы составляли рабочие записи за много веков до того, как начали записывать свою историю.
— Я сказал, заткнитесь! — прогремел Вермахт. Он врезал кулаком по кафедре так, что она затрещала, и добавил к этому магическую молнию. — Слышите, вы, маленький уродец?
Рёскин, как и все прочие, вздрогнул от грохота и вспышки, однако, услышав про «маленького уродца», он покраснел, расправил широкие плечи и поклонился с преувеличенной любезностью.
— Я вас прекрасно слышу, сударь, однако же я не успел договорить! — прогудел он. Голос его сделался таким низким, что стекла в окнах задребезжали.
— Мы собрались здесь не затем, чтобы слушать вас! — отпарировал Вермахт. — Вы — всего лишь студент, как и это существо, которое вас слушает. Если вы оба, конечно, в самом деле студенты, а не забрели сюда по ошибке. Мне еще не приходилось обучать ни животных, ни карлов в доспехах. Почему вы вырядились так, будто на битву собрались?
Эльда нервно щелкнула клювом.
— Гномы всегда так одеваются! — пророкотал Рёскин.
— На мои занятия будьте любезны являться в чемнибудь другом! — приказал Вермахт и недовольно покосился на дребезжащие окна. — Вы вообще можете контролировать свой голос?
Рёскин покраснел еще сильнее, так, что лицо у него сделалось как свекла.
— Нет, не могу. Мне только тридцать пять лет, у меня голос ломается…
— Гномы не такие, как все, — пояснила Эльда.
— Что не мешает им быть такими же студентами, как и все прочие, — добавил Фелим, подавшись вперед плавно и грозно, как лезвие кинжала. — Мне кажется, волшебник Вермахт, что на данном этапе не следует делать замечаний личного характера. Все мы здесь новички, и любой из нас может в чемто ошибаться.
Похоже, Фелим сказал именно то, что следовало. Во всяком случае, Вермахт промолчал, только вскинул брови и уставился на Фелима. А Фелим уставился на него. Как сказала потом Клавдия Ольге, в воздухе буквально слышался звон стали. Наконец Вермахт пожал плечами и обратился ко всей аудитории.
— Мы начнем наш курс с изучения десяти основных законов магии. Откройте тетради и напишите на первой странице заголовок крупными буквами: «Законы магии».
Все полезли за бумагой и ручками. Ольга принялась шарить по карманам, Эльда стала рыться в сумке, а Рёскин — за пазухой. Фелим поначалу было растерялся, но потом сунул руку в свой широкий пояс и достал оттуда какоето письмо. Рёскин протянул ему палочку угля и был вознагражден мимолетной улыбкой. Гном так и застыл от неожиданности: узкое, довольно суровое лицо Фелима буквально озарилось. Эльда тем временем заметила, что Клавдия сидит как потерянная, и поспешно вырвала ей листок из своей тетрадки. Клавдия улыбнулась — почти так же ослепительно, как Фелим. Сперва на ее худых щеках появились две длинные складки, а потом левая складка превратилась в ямочку. Эльда попыталась дать Клавдии и ручку, но Клавдия отказалась. На вырванной страничке уже появились слова «Законы магии». Эльда удивленно заморгала.
Один Лукин попрежнему сидел с пустыми руками.
— Ниже — заголовки помельче, нумерованные, — продолжал Вермахт. — Закон первый, «Закон влияния, или закон части и целого». Закон второй… Эй, вы там, сзади, — у вас что, феноменальная память, или как? Дада, вы, в подержанной куртке!
— Это вы мне, да? — сказал Лукин. — Извините, пожалуйста. Я не знал, что мне понадобится тетрадь.
Вермахт грозно нахмурился.
— Очень глупо с вашей стороны. Это же основы! Если вы не запишете то, что я диктую, вы просто не поймете того, что вам предстоит проходить в дальнейшем! И что же вы собирались делать?