Дама не выдержала, поднялась.
– Знаете, Рафик, я пойду. Дома я обдумаю ваши предложения и напишу, на чем я остановилась. Хотя нет… сама завтра зайду в обеденный перерыв! А вы тут… удалите эту… заразу!
С этими словами Людмила Семёновна направилась к выходу.
Баба услышала, что её называют «заразой», обернулась. Взгляд скользнул по фигуре дамы и остановился на подоле короткого платья. У Людмилы Семёновны была великолепная фигура и стройные, длинные ноги, которые она не стеснялась демонстрировать. Именно они и вызвали волну возмущенного протеста Василисы. Для тех мест, откуда она была родом, подол платья взрослой женщины обязательно должен был закрывать щиколотки.
– Сама ты зараза! Прежде чем на меня указывать, посмотрела бы на свои коленки. Постыдилась бы на люди показываться!
Людмила Семёновна в панике глянула на колготки. Неужели затяжка или стрелка? Но колготки были безукоризненно натянуты.
– Что вы имеете против моих коленок? – возмущенно спросила она.
– Тьфу! – красноречиво сплюнула Василиса.
Дама не стала связываться. Одарив на прощание неизвестную уничтожающим взглядом, она вышла с видом оскорбленной королевы. У Василисы даже рот приоткрылся от удивления.
– Что же это делается? – спросила она у Рафика. – Эта баба крашеная с голыми ногами ещё и на улицу пошла?! Там же люди ходят! Засмеют!
Молодой человек вздохнул, и, воспользовавшись затишьем, взял гостью за плечи. Он отвёл её подальше от стекла и усадил на гостевой диван. Василиса не сопротивлялась. Она продолжала смотреть через прозрачные двери, как Людмила Семёновна переходит дорогу. Там, на улице, шли прохожие. Никто не оборачивался на бабу в коротком платье, не улюлюкал, не свистел, не показывал пальцем. Словно бы для людей в порядке вещей было, что у той колени видно.
– Кто бы подумал, что вопрос длины юбки вас успокоит, – задумчиво сказал Рафик, разглядывая гостью. – Чай? Кофе?
Василиса вскинула на него недоумённые глаза. Что он имеет ввиду?
– Пить хотите? – спросил парень.
– Водички, – призналась баба, облизнув давно пересохшие губы.
Рафик подошел к кулеру, стал набирать воду.
Как найти Кощея в Москве?
Василиса огляделась. Первоначальный испуг прошел, и она с интересом рассматривала странную горницу. Здесь ни одна деталь не напоминала ей о прошлой жизни.
Помещение оформлено было в серо-голубых тонах с легкой примесью холодно-розового. В углу стояла высокая ель, украшенная шарами с фотографиями различных достопримечательностей. От неё по помещению разливался тонкий хвойный аромат. На стене позади дивана были наклеены фотообои с зимним рассветом.
Василиса задумчиво провела рукой по виниловому пейзажу. Чудно! Вроде бы стена, а картина на ней, как живая. Как такое вообще может быть? Уж не кудесник ли какой заколдовал кусок живой природы, обратив его в камень?
Она опасливо смотрела на молодого человека. Уж, верно, он и есть колдун, который заманил её в это место.
Порты на молодом человеке были синие. Удивило её, что карманы на них почему-то оказались нашиты сзади. Рубаха тоже была какая-то непростая, тонкая, белая, плотно прилегающая к телу. Его лиловый пиджак в мелкую клетку казался очень странным видом кафтана. Она знала, что добрые люди так не одеваются. А если это не добрый человек, то кто же он тогда?
Когда Рафик поднёс пластиковый стаканчик с водой, Василиса была уже почти уверена, что перед ней – великий чародей. Как обороняться от него, она не знала. Волшебная Метла была растрёпана по прутикам, а потому не помощница в этот трудный час.
Баба прижала себе крепче кота. Всё-таки вдвоём легче в чужом мире.
– С вами всё в порядке? – спросил молодой человек.
– Не всё, – Василиса принюхалась, опасаясь, что неизвестный колдун может дать ей какое-то зелье. Но вода пахла обычной водой. Баба осторожно отхлебнула. Вроде бы не отрава.
Найдён тронул хозяйку лапой, давая понять, что тоже хочет пить. Баба опустила к нему стаканчик. Пока кот лакал, она собиралась с мыслями.
– Ой, горемычная я, сиротинушка, – вдруг тихо запричитала она. – Посмотри на меня, молодец. Какой из меня царевич? Какой?!
Рафик скептически взглянул на гостью.
– Если честно – никакой!
– Я тоже так думаю, – жалобно произнесла Василиса. – Это он, Прохор, будь трижды неладен, должен спасать царевну, сражаться с Кощеем и Горынычем. Он, а не я…
Рафик сел в кресло напротив, и, подперев подбородок рукой, заинтересованно взглянул на бабу. В глазах светилось почти неуловимое лукавство.
– Как непостижимы судьбы Его и неисповедимы пути Его! – произнес он слегка нараспев.