— Ты давно на гитаре играешь? — спросил ее худощавый мальчик с глубокими коричневыми глазами, мальчик под номером 60.
— Давно, — неуверенно ответила Розалинда. — Три дня уже.
— А я играю на барабане. Мне обычно папа не разрешает стучать. Но из-за конкурса он мне разрешил. Я стучал каждый день.
Розалинда подумала, что этот мальчик, наверное, похож на Рому. Хотя Рома все еще был мальчиком, сделанным из бумаги.
— Ты умеешь плавать и ловить рыбу?
— Нет. Но я умею готовить и делать деревянные полки.
На втором этаже был длинный коридор с комнатами. Одни ребята входили в них, как борцы или воины, другие — неуверенно, на слабых ногах, как Розалинда. Жюри должно было решить, кого же из них считать Хорошим Ребенком.
В каждой комнате были плита для приготовления пищи, коробка для шитья, велосипед со спущенными шинами, некрашеная скамейка, длинный прямоугольный глиняный ящик и пакет с ростками и землей и находился один взрослый.
Розалинду встретила женщина — член жюри и объяснила ей, что делать:
— Вот инструкция. Тут список заданий. Сама решишь, с чего начинать и что делать потом. А я иногда буду заходить к тебе. Желаю успеха!
Розалинда осталась одна. Комната выглядела как вагон для перевозки мебели или как барахольский рынок.
В панике Розалинда начала с ремонта велосипеда. Потом она схватилась за кастрюлю для похлебки, потом решила заняться самым сложным — скамейкой… Нет, не так! Сначала почистим картошку… Или покрасим велосипед… Или… Это ростки или салат? Может, покрасить надо не скамейку, а кастрюлю? А зачем иголки и нитки? Не для того же, чтобы штопать велосипедные шины. И что надо сделать сначала: помыть руки, а потом браться за картошку или сначала помыть картошку, а потом брать ее в руки? Все смешалось в голове Розалинды.
Пока ребята варили, красили, сколачивали скамейки, члены жюри прохаживались по коридору, тихо разговаривали, серьезно молчали и иногда заглядывали в рабочие комнаты к детям посмотреть, все ли в порядке, не поранил ли какой-нибудь чемпион палец или руку.
Самым впечатляющим членом жюри была пожилая женщина, которая, несмотря на свою грузную фигуру, ходила по коридору с прямой спиной и высоко поднятой головой, сверкая во все стороны блестящей булавкой на груди.
Она вошла в комнату 30, где мальчик в очках штопал чулок, и сказала:
— Распори и сделай еще раз.
В комнате под номером 44 она не очень лестно отозвалась о покраске мебели ребенком с таким же номером. В комнате номер 8 она посоветовала поменьше солить омлеты.
Розалинда сражалась с десятком оторванных пуговиц на служебном плаще, когда увидела эту строгую женщину — свою бабушку. От неожиданности она чуть не вскрикнула, но сдержалась.
— Что ты здесь делаешь?
— Ш-ш-ш-ш-ш! Я пришла тебе помочь, глупышка.
С быстротой молнии она принялась чистить картошку, штопать носки и сажать ростки.
— Но это же нечестно! — сказала перемазанная продуктами Розалинда.
— Может быть, — подняла от картошки голову бабушка. — Но Соединенным Штатам не понравится, если на праздник приедут дети не из хороших семей. Пусть даже они умеют делать многое. Хороший характер в мире больше ценится, чем хорошие руки.
После этих слов бабушка скрылась за дверью. Потому что она и так провела слишком много времени в одной комнате.
Розалинда высунулась за ней в коридор:
— Бабушка, помоги мальчику под номером 60. Он барабанщик.
— Никаких барабанщиков! — ответила строгая женщина из жюри. И тут же направилась к комнате номер 60 помогать указанному внучкой конкурсанту.
К обеденному времени члены жюри начали проверять трудовые успехи экзаменующихся, пробуя блюда, приготовленные ими.
Члены жюри были из разных городов и не знали друг друга. И они не заметили, как исчезла краса и гордость жюри — пожилая большая женщина с прямой спиной и сверкающей булавкой на груди.
После долгих совещаний и переговоров родителей и детей пригласили в зал на первом этаже, и там было объявлено:
— Наиболее вероятными победителями станут номера 18, 40, 3, 60, 30 и 11. Мы приглашаем этих ребят исполнить что-нибудь на музыкальных инструментах.
Аплодисменты в зале постепенно умолкли. Стало тихо. На сцену вышел номер 18 — девочка с флейтой. Она немного попищала что-то очень правильное и очень знакомое. Поклонилась во все стороны, не выпуская флейту изо рта, в том числе и в сторону занавеса, и радостно сбежала со сцены.
Мальчик под номером 40 спросил, есть ли в зале пианино. Когда члены жюри сказали, что нет, он торжественно заявил, что мог им сыграть с листа Листа и Моцарта.