— Тобиас! — одернула собаку Розалинда. Она объяснила незнакомцу:
— Мы соскользнули с края канавы…
— Ты Розалинда? — спросил он.
— Да.
— Меня зовут Вибо Ван де Блинде. Как ты относишься к фруктовому лимонаду? К «Фрешелю»?
Розалинда ожидала любые, самые трудные вопросы, но не такой.
— Нормально отношусь. Он такой, в железных баночках.
Гость постелил газету на стул и предложил Розалинде сесть.
— Понимаешь, праздник в Жевене будет стоить очень дорого многим правительствам. Подумай сама: билеты на самолет, номера в гостиницах, еда, которая постоянно дорожает, сопровождающие педагоги, экскурсии по городу. Не каждое государство может потянуть такое. И было принято решение обратиться к крупным компаниям за финансовой помощью. Ведь обидно, если какая-то страна из-за финансовых затруднений не сможет послать на праздник хороших детей. Понимаешь?
Морщины, появившиеся на лбу Розалинды, совершенно ясно показали, что она ровным счетом ничего не понимает.
Ван де Блинде чуть-чуть раздражился.
— Ты никогда не слышала о спонсорах? Владельцах, например, обувных фабрик, финансирующих теннисные турниры?
Прибавившиеся на лбу Розалинды морщины подсказали, что и о спонсорах она ничего не слышала.
— А мы решили финансировать вас!
Быстрым движением он вытащил из сумки яркий спортивный костюм и показал Розалинде. Костюм был великолепной лимонадной расцветки напитка «Фрешель» с названием фирмы, вышитым шелковыми нитками на груди и на спине.
— Ну, как тебе?
В голове у Розалинды при виде костюма стало что-то проясняться.
— Может, это не твой размер. Но это образец. Теперь ты, надеюсь, поняла, что мы тебе предлагаем.
Теперь Розалинда поняла.
— У твоих сопровождающих будут такие же костюмы.
— Мне нравится! — честно призналась Розалинда, осторожно поглаживая материал грязными пальцами.
В этот момент вошла ее мама.
— Господин Блинде, извините, что я ушла. Но я не могу оставлять магазин без присмотра ни на минуту.
Тут она увидела перечумазанную собаку, крошки глины на мебели и свою дочь, сидящую на газете все еще в неумытом виде и гладящую чистый ярко-желтый спортивный костюм.
— Рози! Ты заставляешь меня краснеть! Ты до сих пор не переоделась. Что здесь делает собака?
— Дети есть дети! — примирительно сказал Блинде.
Ему принесли кофе, и он снова начал разговор о недостатке денег у правительства, о фруктовом лимонаде «Фрешель», о празднике в Жевене.
— Значит, дети не будут вылезать из ваших костюмов?
— Нет, не так, мадам. Они их будут надевать на торжественных церемониях — при открытии и закрытии. И тогда, когда надо показать, что команда — единое целое.
— Да, да, — произнесла мама Розалинды с некоторым сомнением и обратилась к дочери:
— Пойди прими душ, переоденься и, разумеется, забери с собой собаку.
— Куда? — спросила Розалинда. — С собой в душ?
Мама не ответила, она оживленно беседовала с лимонадным господином Вибо Ван де Блинде, одновременно протирая испачканную мебель.
— Комнату душем не окатишь, — подумала Розалинда, — а собаку можно.
Она стала заманивать Тобиаса в ванную. Потом залезла под душ и затащила туда же собаку. От упругой струи Тобиас завизжал и стал отряхивать воду с глиной во все стороны. Получилась просто поросячья туча. Но вода все лилась и лилась и все смывала.
В первый раз за прошедшее время Розалинда почувствовала себя счастливой. Оказалось, не так уж приятно быть победителем конкурса, в котором на самом деле одержала победу бабушка. Не так уж приятно было переписываться с мальчиком, от которого приходит одно письмо в два месяца и все.
Ее одноклассница Эвелин уже получила второе письмо от одноклассника Ромы Игоря Антонова. В нем было несколько строчек о Роме: что Рома сделал все, чтобы приехать на фестиваль, и у него вроде бы все будет в порядке.
Это была приятная новость, но разве он не мог сам об этом написать.
Под душем с Тобиасом Розалинда скинула с себя тяжелый груз, лимонадная одежда подбадривала ее, и, казалось, вода смыла грязь и все ее печали.
С Ромой все будет в порядке, с ней все будет в порядке и на фестивале все будет в порядке. Нужно быть более уверенной в себе. Бабушка ни за что бы не стала ей помогать, если бы она уж совсем ни на что не годилась.