Когда Розалинда стала читать письмо, звук исчез, и Кирпичиано включил его на всю катушку. Так что Туз и Картошка тоже слышали каждое дыхание.
Вдруг Кирпичиано увидел в вестибюле маленького Ичикаву с большим чемоданом. В полном замешательстве он бросился из-за стойки на помощь к маленькому японцу, и не только поднес его чемодан к лифту, но и в забытьи дал своему начальнику два доллара на чай.
— Этот дед, то есть пожилой старик, очень сообразительный, — подумал Ичикава. — Быстро понял тонкости дипломатической работы. Надо будет его повысить.
Кирпичиано побежал в свою диспетчерскую комнату слушать продолжение разговора. Но он так ничего и не услышал, потому что Розалинда молчала. Она в который раз перечитывала и перечитывала письмо.
Письмо, которое она читала, было таким:
«Дорогая Розалинда! Это икона Сергия Радонежского. Это такой святой русский монах, который помог русскому войску в борьбе с татарским игом. Эту икону я рисовал специально для твоей религиозной бабушки. Я думаю, она ей понравится.
Жалко, что меня не пустили в Жевену. Я прошел все конкурсы, кроме последнего. Я там подрался с одним мальчишкой и все испортил. Я тебе еще об этом напишу. Желаю тебе хорошо провести время.
Розалинда держала икону на большом расстоянии и внимательно рассматривала.
— Какая она красивая! — Розалинда чуть не расплакалась.
— Очень красивая. Это я помогал ее рисовать.
Она повернула голову в изумлении:
— Ты знаешь Рому?
— Да. Мы вместе проходили все конкурсы. Когда он все испортил, он попросил меня помочь ему рисовать.
Порой Леша сам на себя удивлялся: что же это такое, говорить неправду было для него так же естественно, как пить или есть.
Розалинда удивилась:
— Но ты же сказал, что он остался в Москве потому, что у него бабушка заболела. То есть соседка.
— Это правда, — сказал Леша. — И бабушка заболела, и экзамен он не сдал.
Таким образом он удвоил Ромины неприятности.
Розалинда внимательно рассматривала этого высокого рыжего мальчика. Она что-то стала подозревать. Она еще доверяла ему, но уже была начеку.
— Вы с Ромой вместе учитесь?
— Да. Мы в одном классе, но в разных школах.
— Что? Что?
— Я хотел сказать, что мы в разных школах. Он ходит в простую, а я в английскую спецшколу.
— Спецшкола? — подумала Розалинда и спросила:
— А кто твой отец?
— Мой отец — заместитель директора большого завода. Без него завод работать не будет. У него очень важная работа.
— А твоя мама?
— Мама у меня работает в ВЦСПС. Это объединенные профсоюзы. Как польская «Солидарность».
— Где ты живешь?
— В шестикомнатной квартире в Москве. У нас еще дача есть. Мы туда ездим, когда у меня каникулы, а у родителей отпуск. Только у моих родителей такая работа, что им все время нужно быть в Москве. Да и мне тоже.
«Все, что человек имеет, ему дал бог! — сказала бы бабушка. — А сам человек по себе ничто». В переводе на простой нерелигиозный язык это означало: «Хвались, хвались, да смотри не свались».
Этот мальчик все меньше нравился Розалинде. Она даже испытывала к нему легкое отвращение. Она взяла коробку и пошла. Но вдруг остановилась у двери. По ее лицу пробежала улыбка.
— Ты ходил к Роме домой, когда вы эту икону рисовали?
— Конечно. Он просил меня об этом.
— У него тоже шестикомнатная квартира?
— Он живет в хорошем доме, как и все советские дети в Москве.
— А что делает его мама?
— Она работает… кассиршей.
Розалинда не удержалась и хихикнула.
— Между прочим, как тебя зовут?
— Алексей. Но все меня называют Леша. Леша Измайлов.
Пожалуй, это была его единственная правда за прошедший час.
Скоро вернулась советская делегация. Иребята горохом ринулись наверх. Один Игорь Иванович расхаживал по вестибюлю. Он ожидал мистера Ичикаву, который должен был принести программу на завтрашний день.
Игорь Иванович ходил… ходил… ходил… И вдруг заметил малогабаритный приемник на стойке, перегораживающей вход в швейцарскую комнату Кирпичиано.
Каждый русский, как только видит радиоприемник с короткими волнами, немедленно хочет включить его, чтобы услышать родную радиостанцию «Маяк». Или другие, совсем чужие радиостанции. Чтобы послушать новости, чтобы узнать от своих и зарубежных комментаторов о том, что происходит в его стране.