Рома потратил на эту работу столько времени, сколько потребовалось бы на оформление пяти стенных газет. Но после того, как его не пустили на фестиваль в Жевену, он резко потерял интерес к стенгазетам, макулатурам, пионерским сборам и другим видам социальной активности.
В это время голос по радио пригласил пассажиров, улетающих в Жевену, пройти в зал для отлета. Рома увидел того мальчишку, с которым подрался в комиссии. На нем была цветастая джинсово-ситцевая куртка с погончиками. И как маленькое желтое солнце на кармане спереди сверкал герб СССР. На его рыжей башке была надета красно-синяя панамка ведерком. Такая же, как на всех других ребятах. Все это сильно дисциплинировало их и меняло облик в лучшую сторону. Поэтому Рома не сразу узнал этого противного мальчишку.
— Зря я с ним подрался! — подумал Рома. — Может быть, сейчас в Жевену ехал я, а он бы сидел дома и врал бы что-нибудь по телефону.
Таможенники быстро пропускали рюкзаки и чемоданы ребят через свои рассматривательные машины. На экране то и дело возникали зубные щетки, шпроты в масле, фотоаппараты, сгущенка и матрешки.
— Меха и бриллианты есть? — нехотя спрашивали таможенники.
Ребята вздрагивали, мысленным взором окидывали свои рюкзаки и торопливо говорили:
— Нет.
— А подкладка — это меха?
— Золото, драгоценности, предметы роскоши?
Как ни странно, ничего такого никто при себе не имел.
— Проходите.
Последним шел Игорь Иванович. Молодой дотошный таможенник в хорошо выглаженной форме обратил внимание на картонную коробку.
— Что там?
— Икона.
— Покажите.
Игорь Иванович снял резинку и открыл коробку.
— Это вывозить нельзя, — строго сказал таможенник. — Это предмет старины. Верните предмет провожающим.
— Это не предмет старины! — вмешался Рома Рогов. — Это я нарисовал.
— Товарищ провожающий, — отодвинул его рукой таможенник, — не мешайте отъезжающим. Заберите предмет и уходите.
— Я не буду забирать! — сказал Рома. — Это я нарисовал.
Произошло некоторое замешательство. Таможенник включил переговорное устройство, которое висело у каждого таможенника на плече:
— Товарищ заместитель начальника таможни! — суровым служебным голосом произнес он в устройство. — Здесь инцидент!
— Сейчас иду! — точно таким же голосом ответило устройство.
Через несколько минут появился «товарищ заместитель начальника таможни». Он имел какую-то совсем не таможенную внешность. Скорее был похож на добродушного кудрявого заведующего диетической столовой.
— В чем дело? — спросил он молодого таможенника.
— Товарищи утверждают, что это не предмет старины, а современное изделие. Что его изготовил этот подросток в подарок для религиозной западной бабушки.
«Заведующий столовой» взял в руки икону и внимательно осмотрел.
— Для предмета старины она, пожалуй, нововата. А с другой стороны, если предмет старины натереть луком, он будет так же сверкать. Будет таким же новым. Особенно, если пропитать подсолнечным маслом.
Все понюхали икону: луком не пахло, подсолнечным маслом тоже. Растерянность охватила персонал таможни.
— Вот что, — неожиданно сказал заместитель начальника, — до отлета самолета остается два часа. Мы посадим вашего художника у нас в «красном уголке». Там есть краски, кисти, все, что хочешь. Если нарисует такую же, пропустим. Если не сумеет, значит не сам рисовал.
— Ладно, — сказал Рома, хотя он немного испугался.
Его отвели в «красный уголок», такой же, как у них в школе. Там действительно лежали краски, бумага, кисти, куски материи: пиши любой лозунг, оформляй любой плакат, изображай любую разрешительную или запрещательную табличку.
— Рисуй! — сказали Роме строгие таможенники.
И ушли, а на чем рисовать не сказали. Ведь не будешь рисовать икону на бумаге. И Сергия Радонежского забрали с собой, как же лик изображать — по памяти?
Рома даже растерялся, но его очень обрадовали краски. Такую красивую коробку он никогда в руках не держал. Все-все цвета были в этой коробке. И лаки, и золото в тюбиках, и серебро. Наверное, краски конфисковали у какого-нибудь лакокрасочного спекулянта. Краски заставили Рому собраться с силами и думать.
Перед ним на стене висел портрет Главного Таможенного Генерала и некоторых его помощников. Генерал был очень строгий.