— Вообще-то ничего… — скованно отвечает Сигюн, понимая, что невольно сама себя же подставила, застав их с Фрейей баталию. И прежде чем суженные глаза и нахмуренные брови перерастут в нечто большее, добавляет: — Точнее, ничего не поняла из твоей инквизиторской тирады. И что-то мне подсказывает, что я не хочу знать ее перевод.
Локи усмехается, выдыхая дым из легких. Ее вид красноречиво твердит об обратном. Она еще как хотела бы знать.
— У меня в мыслях не было подслушивать, честно, — прячет она взгляд, вновь наклоняясь, только уже забрать стакан.
— Верю, — без тени сомнения отвечает Локи, но Сигюн, посчитав что этого мало, продолжает оправдываться:
— Просто искала тебя и, услышав твой голос, пошла на него.
— Я же сказал…
Локи затихает на полуслове, поймав глазами картинку прикоснувшихся к золотой «Zippo» маленьких пальчиков в белых пушистых перчатках. Воздух в легких заканчивается. И виной отнюдь не пресловутые сигареты. Острый взгляд резко бросается к полускрытому рыжими кудряшками лицу. К невесомой нежной улыбке.
Дьявол.
— Ты все еще хранишь ее?..
Дьявол!
— Не видел смысла выбрасывать рабочую вещь. Теперь, конечно, она бесполезна.
«“Не видел смысла выбрасывать”, — мысленно усмехается Сигюн. — Боги, Локи Одинсон, и вот кому ты врешь?!»
— Это?.. — он удивленно приподнимает бровь, осторожно поддевая из бархатной коробки уголок золотого прямоугольника.
— Подарок, — смущенно улыбается Сигюн, пожимая плечами. — Отец сказал, что пристрастил тебя к сигарам. Я подумала, что раз так, тебе не помешает солидная зажигалка. Ну, знаешь… статус, соответствие и все такое…
— Спасибо, — неожиданно кривит искреннюю улыбку Локи. — Я буду беречь ее.
— Тогда я могу ее выкинуть? — как бы между прочим спрашивает Сигюн, поднявшись на ноги. — Раз уж она бесполезна?
Локи колеблется пару секунд. Лицо полностью непроницаемо, как всегда, но сменяющиеся с оглушительной скоростью эмоции в глазах выдают. Страх. Паника. Злость. Обида. Он, шумно выдохнув, демонстративно протягивает руку, как бы подтверждая весомость своего намерения, и требует:
— Отдай.
Я — торжество Сигюн.
Она с растянувшейся добродушной улыбкой вкладывает в его ладонь «Zippo». Что и требовалось доказать. Он дорожит ее подарком. И никому из них не нужно озвучивать эту очевидность. Спешка, с которой Локи старается поскорее спрятать возвращенную вещицу в карман, говорит сама за себя.
— Знаешь… — неожиданно начинает Сигюн и вздрагивает от слишком прямого и поглощающего взгляда зеленых глаз. Пробирает до дрожи, так что уверенность в релевантности следующих слов слегка угасает. Но отчего-то именно этот же взгляд заставляет ее продолжить: — мне приятно, что ты сохранил ее.
— Чего не скажешь о тебе, — иронично склоняет голову он, бегло дернув уголок губ вверх.
— Давай просто вспомним, какие ты дарил мне подарки, и закроем эту тему.
Локи коротко посмеивается, прежде чем глубоко затянуться, выдохнуть плотный клуб дыма и серьезно задаться вопросом:
— Так и не спросишь меня о Фрейе?
— А ты хочешь рассказать?
Он задумчиво хмыкает, постукивая пальцем по сигарете и стряхивая пепел.
— Для норвежцев вполне естественным и логичным считается отучиться за границей, немного попутешествовать, пожить в таких мегаполисах, как Сидней или Нью-Йорк, вернуться в свою деревню, найти работу, жениться на соседке, с которой учился в школе, и весь остаток своей жизни провести в населенном пункте, состоящем из нескольких десятков домов в горах. Мой брат выбрал этот путь, я — нет.
— И твоя «соседка» — это Фрейя? — догадывается Сигюн, пряча кислое выражение лица за кромкой стаканчика с кофе.
Горло обдает уже остывшим напитком. Гадость.
Я — ревность Сигюн.
— Наши отцы давно знают друг друга, — продолжает он. — Их бизнесы взаимосвязаны. Не было ничего удивительного, что мы, их дети, часто пересекались. Один — владелец недвижимости в городе, а Ньёрд — рыболовного завода. Торговля рыбой в этих краях процветает, но торговых мест не хватает, а аренда, которую дает фирма отца, для Ньёрда цитирую:«непомерно высокая», — глумливо кривится Локи. — Хотя лично я ничего высокого в ней не вижу. Хочешь лучшее место — плати больше. Это обычная торговая политика… Не важно, — усмехается он, понимая, что заговаривается. — У нас в семье два сына, у него сын и дочь. Ньёрду всегда импонировала идея объединить наши семьи посредством брака одного из нас с Фрейей. Точнее, конкретно со мной. С Тором-то не вышло из-за Сиф, а я как раз Фрейе нравлюсь.
— А она тебе, судя по тому, что ты аж мной прикрыться решил… — начинает понимать истинную причину своего пребывания здесь Сигюн.
Я — всепоглощающая женская обида.
Я — всепоглощающий мужской страх.
— Ты здесь не при чем! — спешно оправдывается Локи, уловив ее тяжелое настроение. — Я попросил тебя, о чем попросил, только ради своих родителей. Не из-за нее!
— Но в итоге-то из-за нее, — пожимает плечами она, ловя его противоречивый взгляд. — Не желай она с тобой брака, ее родители бы не давили на твоих, а твои на тебя.
Локи скалится со смешком.
— Поверь мне, любовь моя, это не так работает. Один никогда не позволит кому-либо помыкать собой, тем более Ньёрду. А Фригга слишком идеальная мать. Она всегда будет отстаивать наши с Тором интересы, даже если они порой не совпадают с ее собственными. Тем более уж она никогда не позволит такой женщине, как Фрейя, войти в нашу семью.
— Тогда… — Сигюн хмурится, перебирая губами и пытаясь прочитать ответ на его уставленном прямо на нее лице. — Прости, я не понимаю…
— Мне тридцать, — с выдохом объявляет Локи, ожидаемо встречаясь с недоумением. — Для США — еще тридцать. Но в Норвегии это уже. Здесь в моем возрасте все уже состоят в долгосрочных отношениях с перспективой брака, либо вообще женаты. Я говорил: мои родители старых устоев. И то, что у меня до сих пор никого нет, их напрягает. Они используют Фрейю, все эти «семейные» встречи только в качестве рычагов давления. Как бы говоря: «Посмотри, что тебя ждет, если ты сам вскоре не сделаешь выбор». А я не хочу делать этот выбор! Не сейчас.
— Так почему бы спокойно не сесть и не поговорить об этом? — непонимающе вскидывает брови она.
Я — насмешка Локи.
— Ты думаешь, я не…
— Нет, Локи, — жестко перебивает его Сигюн, начиная топтаться на месте от холода. — Я имею в виду нормально поговорить. А не твои неконтролируемые вспышки агрессии родом из незакрывшегося пубертата. О, и не смотри так на меня! Ты прекрасно знаешь, что я права!
— Ну конечно, — ехидно ухмыляется он. — Женщина, которая всегда права.
— Это всегда были именно твои слова, — невольно улыбается она.
Локи фыркает, поднимаясь с места.
— В любом случае, для этого уже поздно. Мы отыграем нашу партию до конца, ясно?
— Как скажешь, — Сигюн нерадостно пожимает плечами.
Все эти обманы и игры не по ее части. Особенно, когда людям в итоге будет больно.
— Обожаю, когда мы приходим к общему решению, любовь моя, — скалится Локи, подходя вплотную.
— Ты хотел сказать, когда я беспрекословно во всем с тобой соглашаюсь? — со смешком изгибает брови она, заглядывая в зеленые глаза, полные зачинающейся игры.
— Именно.
Он бесцеремонно отбирает у нее стаканчик с кофе и просовывает недокуренную сигарету в отверстие для питья. Сигюн хмуро интересуется:
— Ну и что ты сделал?
— В Норвегии не мусорят, дорогуша, — как ребенку объясняет Локи, приобнимая Сигюн со спины и подталкивая по направлению к тропинке, по которой они пришли. — А у горячих напитков при минусовой температуре есть срок службы равный пяти-семи минутам. И что-то мне подсказывает, они прошли.
— Мог бы спокойно докурить и выкинуть бычок в мусорку у шале.
У всех на виду, и, возможно, на виду у его родителей…
— Еще одно маленькое правило… — нарочито сладко тянет он. — Ни слова о том, что я курил и курю. Никто из моей семьи не одобряет эту мою вредную привычку. Особенно Фригга.