Может, Гарри и послушался бы, если бы Снейп был в своем собственном облике: когда он так кричал, не было никакого смысла с ним спорить. Однако голос Ремуса смягчил резкие Снейповы интонации, и Гарри не отступил.
— Нет, — ровно сказал он. И снова возникло это странное ощущение, как на том злополучном уроке зелий: будто он блокирует свой мозг. Нет, это, конечно, не была настоящая окклюменция, но вся злость куда-то ушла. Не улетучилась совсем, но как-то отдалилась, что ли... — Нет, я не хочу никого провоцировать, профессор.
Он намеренно использовал это обращение, зная, что таким образом привлечет внимание Снейпа. Кроме того, это не было совсем уж неправдой: Ремус ведь тоже был профессором...
— Послушайте, я знаю, что вы уверены, будто все обо мне знаете, но это не так, — тихо сказал он. — Не то чтобы это было важно, конечно...
Гарри старался говорить с достоинством, хотя ради этого ему и приходилось смотреть в сторону. Он не хотел ни с кем обсуждать свою домашнюю жизнь, тем более со Снейпом, но тот сейчас выглядел как Ремус, и от этого было немного легче. Конечно, это было ужасно глупо — верить в иллюзию, но все равно почему-то легче...
Потому что именно Ремусу он мог бы рассказать обо всем, если понадобилось бы.
— Мне нужна защита, — продолжал Гарри, чувствуя себя уверенней, потому что Снейп, вопреки ожиданиям, не кричал, а слушал. — И я сделаю все, что смогу, профессор, чтобы продлить чары. Я знаю, чем мы рискуем, и я все-таки вижу дальше собственного носа. Слушайте, я не знаю, как объяснить насчет одежды. Просто они будут рады... ну, не то чтобы рады... но хоть не рассердятся, если я оденусь, как сейчас. Я всю жизнь стараюсь их не сердить, и тогда, может быть, они согласятся... ну, вы ведь, наверное, уже поняли, что они терпеть не могут магию, так что не очень-то похоже, что дядя Вернон позволит Дадли обновить чары, но я постараюсь, хорошо? Я и так уже стараюсь.
Снейп не сводил с него глаз, пока он говорил. Гарри знал: он бы не вынес этого взгляда, будь Снейп самим собой. Но на лице Ремуса это было терпимо.
«Это не Ремус, — напомнил он себе. — Конечно, нет. Ремус давно обнял бы меня, даже если мне это не нужно. Мне шестнадцать, я уже не ребенок...»
Зельевар откашлялся.
— В этом нет никакого смысла, По... С какой стати твои родственники будут меньше сердиться, если ты явишься к ним в лохмотьях, которые и нищий постеснялся бы надеть?
Гарри прикрыл глаза.
— Вы так и не поняли? Это и есть моя одежда, профессор. Дурсли даже не знают, что у меня есть другая. А если б знали, стали бы спрашивать, где я ее взял и откуда у меня деньги. Честное слово, если они увидят у меня что-нибудь хорошее, это только выведет их из себя.
— А где ты взял другую одежду? — тихо спросил Снейп.
— А есть разница? — вздохнул Гарри. — Ну хорошо. В «Маркс энд Спенсер». Мы с Роном и Гермионой ходили туда летом, сразу после салона мадам Малкин. И можете сколько угодно говорить, что я не должен был покидать Диагон-аллею и что в маггловском Лондоне для меня опасно. Я это и так знаю — и что с того? Я знаю, что Упивающиеся могут быть повсюду. Я просто не мог опять надевать хорошую мантию поверх этой гадости.
Снейп мог бы, разумеется, возразить, что глупо заботиться о внешнем виде больше, чем о безопасности, но отчего-то не сказал ни слова на сей счет.
— Полагаю, одна из комнат наверху — твоя спальня, — вместо этого заметил он. — Почему там на двери замки?
Теперь уже Гарри уставился на него во все глаза. И что ему нужно? Хотя нет, это же Снейп: всякому ясно, что ему нужно.
— Вы хотите, чтобы я рассказал вам еще что-нибудь? Чтобы было, чем поделиться с вашими распрекрасными... — он хотел сказать «слизеринцами», но вовремя осекся. Одного этого слова хватило бы, чтобы выдать профессора, если кто-нибудь их подслушивал.
— Это бессмысленно, — пробормотал Гарри, нахмурясь, себе под нос. Он повторял себе эти слова лет с одиннадцати, когда надо было успокоиться. — Это все не имеет значения. Так устроена жизнь, и ничего не поделаешь. Надо сделать то, что нужно, и двигаться дальше.
Гарри прошел мимо Снейпа в кухню, взял телефонную трубку и быстро набрал номер справочной.
— Будьте добры, Суррей, больница «Фримли-парк». Да-да, государственная больница, — он быстро запоминал номер, который ему диктовали. Пять с лишним лет в Хогвартсе несказанно улучшали память.
Снейп вошел в кухню вслед за ним и все так же не сводил с него глаз. Гарри очень надеялся, что это оттого, что профессор никогда раньше не видел телефона. Он повернулся к зельевару спиной и набрал номер больницы.