В 1967 году меч-рыба пробила внешний слой обшивки подводной лодки – миниатюрного исследовательского судна «Алвин».[14] Это произошло у берегов Джорджии, на глубине шестисот метров; агрессор не сумел высвободить свой семидесятисантиметровый меч и был поднят на поверхность и затем отправлен на камбуз. (В 180 году до н. э. Оппиан Сицилийский писал о меч-рыбе, что «природа хорошо вооружила ее пасть, но оставила безоружным ее ум».)
Другие члены семейной группы маленького кашалота не имеют таких заметных внешних отличий, но наш герой умеет и их опознавать под водой. У каждого кита своя окраска, свой «голос», свой рисунок шрамов, особенно заметный вокруг пасти; чаще всего это – следы укусов гигантских кальмаров, чьи твердые клювы, способные перекусить человеческий палец, оставляют на тонкой черной коже кита длинные белые царапины. Черное рыло кита бывает испещрено целой сетью белых линий – этаких росчерков тысячи клювов, роговых зубов и присосок.
На лбу одной из взрослых самок заметно углубление: когда-то она гналась за морским чертом[15] и на глубине полумили задела в кромешной тьме выступ скалы.
На спине у другой, более молодой самки – бороздка, оставленная неумело нацеленным гарпуном; снаряд вошел в воду под слишком маленьким углом, задел китиху, но не взорвался.
Еще одна китиха носит на спине весьма редкий сувенир – стальную трубку с русской надписью. Это специальная метка, которой снабдил китиху один из сотрудников исследовательского судна «Алеут»[16], приписанного к Владивостокской станции морских исследований.
А вот к нашей группе китов присоединяется самка странного вида; она только что прибыла из теплых южных вод, и маленький кашалот настороженно плавает вокруг нее, рассматривая диковинных, неприятно серых рыб около сорока сантиметров длиной, которые облепили спину и бока китихи. Это не совсем обычные рыбы. Китенок видит, как одна из них бесшумно отделяется от кожи китихи и, вяло извиваясь, плывет в его сторону. Верхняя часть головы этой рыбы украшена овальной присоской, состоящей из мясистых валиков и похожей на подошву спортивной туфли. Присоска позволяет китовой прилипале, или реморе, намертво вцепляться в кожу кита. В результате долгой эволюции прилипала отказалась от свободы ради возможности с удобством путешествовать за чужой счет; жить самостоятельно она не может.[17] Ремора, не нашедшая себе «лошадку», обычно обречена, ибо у нее много врагов – акул и барракуд.
Маленький кашалот бросается в сторону, и неприятное серое существо медленно погружается в глубину. Проходит день, и гостья с юга теряет еще несколько прилипал. А неделю спустя исчезают и последние «пассажирки» – вода здесь слишком холодна для них, и теперь, чтобы не погибнуть, они вынуждены искать себе попутчика в теплые воды.
Холодным дождливым днем в середине октября наш герой замечает на туманном горизонте странное судно. Это «Орхидея»[18] – судно, созданное учеными специально для морских исследований и кино- и фотосъемок. «Орхидея» идет со своей обычной скоростью семь узлов – но вдруг резко звонит телеграф: полный назад. Судно вздрагивает, в камбузе скользят по полкам кастрюли, в кают-компании ударяются о стену стулья.
В воде, вспененной винтом «Орхидеи», бьется небольшая китиха (вес ее всего десять тонн). Она мирно отдыхала на поверхности; спина ее едва заметно выступала из воды прямо по курсу «Орхидеи», а рулевой некстати загляделся на фонтан по правому борту. В результате столкновения китиха ранена. Это одна из наших героинь – та самая, на спине которой блестит метка из нержавеющей стали. Метке не суждено вернуться во Владивосток, ибо раны китихи смертельны. Она издает резкий громкий звук, призывая на помощь своих собратьев, и два кита приближаются к ней. Вероятно, сочувствие заставляет их обоих одновременно испражниться. Они поддерживают раненую с обеих сторон, не давая ей утонуть. Появляются и другие киты, которым инстинкт велит спешить на помощь товарищу, попавшему в беду; было время, когда биологи смеялись над подобными утверждениями, но теперь существование этого инстинкта признается всеми исследователями.
Задолго до того как биологи начали научными терминами описывать инстинкт взаимопомощи у китов, китобои уже умели использовать его для своих целей. Они старались ранить детеныша, зная, что мать непременно явится спасать его, и тогда можно будет легко убить не только детеныша, но и китиху. Среди экспонатов Музея китобойного промысла в Нью-Бедфорде есть акварель 1840 года; на ней изображена самка кашалота, поднявшаяся над волнами; в пасти у китихи умирающий детеныш, а из окровавленного бока детеныша свисает линь гарпуна.
Когда знаменитая «Морская студия» в океанариуме «Мэринленд» открыла первый крупный бассейн для дельфинов, у его прозрачной стены тотчас появились биологи с фотоаппаратами и записными книжками. Одно из первых сделанных ими наблюдений относилось к проявлению инстинкта взаимопомощи у китообразных: ночью в бассейне околел молодой дельфин, а утром биологи увидели, что мать терпеливо поддерживает безжизненное тело на поверхности воды, словно боится, что ее дитя задохнется.
При виде подобных сцен я не могу оставаться беспристрастным наблюдателем – они слишком волнуют меня. А еще больше меня волнует мысль, что, возможно, миллион лет назад именно такие проявления направили эволюцию австралопитека по пути, который в конце концов привел к появлению человека – животного общественного.
Примерно в то время, когда начались наблюдения в «Морской студии» в океанариуме «Мэринленд», известный научно-популярный журнал опубликовал рассказ жительницы Флориды об одном любопытном происшествии.
«Это случилось шесть лет назад. Мы тогда владели узкой полосой пляжа, к которому вела скользкая и шаткая деревянная лестница. В один прекрасный день я спустилась по ней к морю; кругом никого не было, и когда я вошла в воду, меня никто не видел… Волны были небольшие, не выше полуметра, и только оказавшись по пояс в воде, я поняла, что меня уносит отливом. Не успела я повернуть к берегу, как меня сбило с ног и захлестнуло волной; я сразу наглоталась воды. Достать дно ногами не удавалось. Я пыталась позвать на помощь, но от страха и от попавшей в гортань воды у меня отнялся голос. Я поняла, что, хотя до берега всего каких-нибудь три метра, мне не выбраться. Я начала терять сознание и молча молила бога послать кого-нибудь мне на помощь. И вдруг кто-то сильно толкнул меня к берегу, и через секунду я оказалась на песке. Я лежала ничком, не в силах даже поблагодарить человека, который спас меня. Лишь через несколько минут я сумела обернуться – и увидела, что за спиной у меня никого нет. В воде, метрах в шести от берега, прыгал дельфин, а всего в метре от него плыло какое-то другое морское животное или рыба. Я собралась с силами и поднялась по лестнице. Наверху меня ждал человек, стоявший по другую сторону изгороди, на общественном пляже. Он подбежал ко мне, спросил, как я себя чувствую, и сказал, что был свидетелем моего чудесного спасения. Он утверждал, что уже во второй раз видит, как дельфин спасает человека. По его словам, я лежала в волнах, как утопленница, когда внезапно появившийся дельфин вытолкнул меня на берег. Этот человек считал, что дельфин хотел спасти меня от плававшей неподалеку рыбы, которая, по его мнению, была акулой. Значит, бог услышал мою молитву.»[19]
Владения маленького кашалота пересекает судно с искателями приключений на борту: это бригантина «Фея»[20], возвращающаяся в Калифорнию с острова Пасхи. Бригантина медленно идет под парусом, двигатель ее молчит. Команда дремлет, кто-то драит медь, кто-то чинит одежду.
Вдруг из рулевой рубки доносится возглас вахтенного, шутки ради подражающего воплю дозорного со старинного китобойца: «Фонта-а-ан на горизонте!» По палубе стучат босые пятки: Оказывается, это вовсе не шутка: «Фея» поравнялась с семейной группой нашего кашалота. Бригантина окружена китами! Один из них проходит так близко к борту, что слышен неприятный запах его дыхания. Тремен – мальчишка, сын капитана,- повис над водой, держась за бушприт. Он вне себя от возбуждения. Схватив гарпун для акул, к которому привязан линь и поплавок, он целится в спину небольшой китихи, проплывающей прямо у борта. Попал!
14
«Меч-рыба пробивает корпус подводного исследовательского судна» («New Scientist», с. 63, от 11 января 1986 года).
15
Морской черт, или удильщик,- рыба до 20 килограммов весом и 1,5 метра длиной. Обычно затаивается на дне, выставив на конце гибкого луча-удилища «приманку» в виде развевающегося флажка.-
17
Некоторые виды прилипал свободно плавают и редко пользуются присоской. Другие, например, акулья ремора, наоборот, практически не могут плавать и потому вообще не могут существовать самостоятельно