— Я уже посылала тебе одну, — напоминаю я. — И ты, кажется, не в восторге от нее.
— Я был слишком взволнован, — говорит он. — На той фотографии ты выглядела такой довольной. Мне сразу захотелось очутиться там с тобой. Я даже поставил ее на заставку.
Я сопротивляюсь еще одному закатыванию глаз.
— Ты этого не делал.
— Сделал. — Он для убедительности перекрещивается. — Но я потерял телефон, и мне нужны еще фотографии.
— Ты это серьезно? Потому что иногда я тебя не понимаю.
— Ты думаешь, я тебе вру? — спрашивает он, выпятив губу. Когда я равнодушно смотрю на него, он вздыхает. — Послушай, я обещаю, что не лгу. Я был на вечеринке, когда ты прислала мне фотографию. Я посмотрел на нее и, помню, подумал, какая это замечательная фотография. Совершенно достойная заставки. Так я и сделал. Потом вернулся на вечеринку, планируя написать тебе ответное сообщение и рассказать, как потрясающе выглядит эта фотография. Но потом я напился и потерял телефон. — Он пожимает плечами. — Прости. Мне очень понравилась фотография.
Он кажется искренним, но, учитывая наше прошлое, доверять Каю сложно. Я пытаюсь прочесть его мысли, но его взгляд сложен для чтения.
— Ты серьезно сейчас говоришь, что хочешь увидеть все мои фотографии? — спрашиваю я. — В прошлый раз, когда я показала тебе мои эскизы, ты сказал мне, что просто пошутил, и посмотрел на меня так, будто я не в себе.
— Я никогда не говорил, что шучу, и я не думаю, что ты не в себе, — говорит он, ужасаясь. — Я же сказал, что просто дразню тебя.
— Есть какая-то разница? — прямо спрашиваю я.
Он качает головой, его губы дергаются.
— Иза, есть огромная разница между тем, чтобы шутить с кем-то и дразнить его.
— Да, дразнить — это еще хуже.
— Нет, это не так, — настаивает он. — Поддразнивание — это комплимент. Это значит, что ты мне нравишься достаточно, чтобы дразнить тебя.
— Ну, если это так, то я тебе, должно быть, чертовски нравлюсь. Потому что ты направляешь всю свою энергию на меня. Остальным же достаточно, — я хлопаю ресницами, — посмотреть тебе в глаза и упасть в обморок.
— Во-первых, — он тычет в меня пальцем, сдерживая смех, — я никогда не хлопаю ресницами.
— Возможно, ты не замечаешь, но я точно видела, как ты это делаешь. — Я чувствую странное удовлетворение от того, что, наконец-то, взяла верх в нашем разговоре. Обычно он так меня раздражает, что я сдаюсь. Но на этот раз, он становится все более нервным.
— Назови хоть раз, — говорит он, и его глаза горят яростной решимостью.
— А как насчет вечеринки в честь семнадцатилетия Ханны? — Я скрещиваю руки на груди и ухмыляюсь, когда он начинает нервничать. — Ты пытался привлечь ее внимание, пока она плавала, и ты встал на колени на краю бассейна, наклонился и сделал это, — я хлопаю ресницами, — шепча ей что-то. Бог знает, что ты там наговорил, но это заставило ее хихикнуть, и весь остаток дня ты вел себя как самоуверенный засранец.
Его губы дергаются, но больше от раздражения.
— Это было очень давно, и в тот день мне было очень, очень скучно, и я пытался разозлить Кайлера, потому что думал, что он влюблен в Ханну. Но я больше не тот парень.
Я предпочитаю оставаться в полном неведении относительно того, что касается Кайлера и Ханны, и позволяю словам Индиго о Кае прокручиваться в моей голове. Может быть, он чувствует себя плохо из-за того, что обидел тебя. Люди действительно сильно меняются с тех пор, как им было тринадцать.
— Ты хочешь сказать, что больше не флиртуешь с Ханной? — спрашиваю я. — Или ты больше не хлопаешь ресницами?
— И то, и другое, — говорит он, снова протягивая руки. — А теперь покажи мне фотографии с вашей поездки.
Вздохнув, я достаю телефон из сумочки и ищу папку с надписью «поездка».
— На самом деле большую часть фотографий сделала моя кузина. Она увлекается фотографией, но я тоже кое-что фотографировала. — Я нажимаю на папку, чтобы открыть ее, затем протягиваю ему телефон. — Они не очень хороши, но есть и более-менее приличные.
Устроившись на нижней ступеньке крыльца, он начинает бегло просматривать фотографии, но останавливается на одной из них, где я стою с Индиго перед стеной из черепов, образующих сердце.
— А это где?
— Это катакомбы, — отвечаю я, опускаясь на ступеньку рядом с ним. — Туннели проходят под Парижем.
Он кивает, просматривает еще пару фотографий и снова останавливается.
— Кто этот парень, который кормит тебя кексом?
— Это Найл. Он живет в Лондоне и дружит с одним парнем, Питером, с которым моя кузина познакомилась через интернет.
Это было сразу после того, как я его поцеловала. Мы сошли с «Лондонского глаза» и остановились у пекарни. Фотография получилась довольно глупой, но она все еще заставляет меня улыбаться, когда я смотрю на нее.
Кай больше ничего не говорит, когда заканчивает просматривать фотографии. Затем он возвращает мне телефон, откидывается на локти и вытягивает свои длинные ноги.
— Ладно, я не хотел спрашивать, потому что думал, что это будет невежливо. Но я не могу перестать думать об этом, поэтому я собираюсь спросить, иначе либо сойду с ума, либо моя голова взорвется. Но прежде, чем я спрошу, просто хочу, чтобы ты знала, что я не пытаюсь быть грубым. Мне просто любопытно, — говорит он и внезапно замолкает. Именно так. После этой длиннющей речи.
— Приятель, ты собираешься спросить или просто сказал все это, чтобы свести меня с ума? — спрашиваю я, засовывая телефон в карман.
Его глаза озорно блестят.
— Я просто пытался показать тебе, что я чувствую. Ты чувствуешь, что сходишь с ума от того, что не знаешь ответа?
Я щиплю его за бок. Я даже не знаю, зачем это делаю. Ладно, может, это и ложь. Я видела, как Индиго использовала этот прием против нескольких парней, с которыми флиртовала.
Срань господня! Я флиртую с Каем.
Что, черт возьми, со мной не так?
— Ауч, а ты жестока. — Кай хихикает, потирая бок в том месте, где я его ущипнула.
— Извини, я просто сгораю от нетерпения. — Я сцепляю руки перед собой. — Не мог бы ты, пожалуйста, задать свой вопрос, прежде чем я сойду с ума или моя голова взорвется?
— Хорошо, я скажу тебе. — Он насмешливо закатывает глаза. — Господи, Иза, не надо драматизировать, — он одаривает меня игривой улыбкой, когда я смотрю на него, притворяясь более раздраженной, чем есть. — Так что там с новым обликом?
— Это твой вопрос. Серьезно? — Я разочарованно хмурюсь. — Должна сказать, после всего, что произошло, я думала, что ты спросишь меня о чем-то более неловком.
Его брови поднимаются.
— О чем, например? Ты всё еще девственница или что-то в этом роде?
Мои щеки пылают, и я ненавижу, что он это видит.
— Нет, я совсем не об этом подумала.
Он проводит пальцем по моей щеке.
— Я и забыл, какая ты милая, когда краснеешь.
Движение настолько быстрое, что я едва замечаю его, но мое сердце ускоряется, чувствую, как пульс бьется о запястье, шею... везде.
Мое тело — чертов предатель, и мой разум кричит на меня, чтобы я разозлилась на него. Он говорит о прошлом, о тех временах, когда мы дружили, и он не имеет права говорить о тех моментах, когда решил притвориться, что их никогда не было.
— Ты никогда раньше не видел, чтобы я краснела, — лгу я, мой голос немного дрожит. Я провожу пальцами по волосам, приглаживая их. — И я решила изменить свой облик. В этом нет ничего особенного.
— Для этого должна быть причина, тем более, я знаю, что ты ненавидишь платья, макияж и все это девчачье дерьмо.
— Я никогда не ненавидела девчачье дерьмо. Я просто растерялась... тогда. — Тогда, когда ты вонзил мне нож в сердце. — И я не такая уж девчонка. — Я поднимаю ноги и стучу сапогами. — Вот видишь. Совершенно не девчачьи туфли.
Он сдерживает улыбку.
— Тем не менее, ты сильно изменилась, и обычно есть причина, по которой кто-то делает полный щелчок выключателем.
Я выгибаю брови.
— Ты имеешь в виду себя?
Он гримасничает.