А потом раздумываю, не вернуться ли мне в постель.
Серьезно. Обычно я обожаю свой день рождения. Правда. Но сегодня я на нервах. Я на грани. Мне беспокойно и странно. Словно все на меня смотрят. Я прямо извелась вся. В желудке какая-то непонятная пустота.
С тем же чувством я некогда просыпалась с похмелья, когда мне было чуть за двадцать. Лежала в постели, дожидаясь, пока она перестанет вращаться. Гадая, С ЧЕГО мне вдруг пришло в голову, что семь коктейлей – это в самый раз. Чувствуя все ту же непонятную пустоту в животе. В кишках. И ждала, насторожившись каждым синапсом, – будь бдителен, солдат, это не учебная тревога, – пока волна памяти окатит меня. Рассыплется по моему мозгу водопадом стыда, когда я припомню все безумства, которым предавалась накануне вечером.
Я спала – С КЕМ?
Я плакала – ГДЕ?
Я пела – КАКУЮ песню?
Это деньрожденное утро – вот такое же от него ощущение. Как от похмельного утра. Разве что живот не дует от выпитых коктейлей.
Я пообещала себе, что буду делать – ЧТО?
Спустившись вниз, надев колпак именинницы, который смастерили для меня дети, я ем тортик на завтрак. Я съедаю почти весь тортик «в одно лицо». И мне не стыдно. Тортик для мня – все. Я хочу от этого тортика детишек. Я смакую каждый кусочек. Я как приговоренная к смертной казни, вкушающая свою последнюю трапезу.
В этот день в СМС одной из своих ближайших подруг я пишу следующее:
«Собираюсь говорить «да» всем и всему, что меня пугает. Целый год. Или до тех пор, пока не перепугаюсь до смерти, и тогда тебе придется меня хоронить. Уф!»
Подруга пишет в ответ:
«Ну ни хрена ж!»
Я – без энтузиазма. Но полна решимости. Моя логика безумно проста. Как-то так.
• Говоря «нет», я пришла туда, где я есть.
• Здесь отстойно.
• Говоря «да», я, возможно, найду путь к чему-то получше.
• Если не к чему-то получше, так хоть к чему-то иному.
У меня не было выбора. Я и не хотела выбора. Как только я увидела это несчастье, прочувствовала это несчастье, распознала его и назвала по имени… в общем, уже от одного знания о нем у меня начинается зуд. Типа внутримозговая почесуха. Если я буду продолжать говорить «нет», это ни к чему меня не приведет. А стоять на месте больше не вариант. Почесуха одолевает. Кроме того, я не из тех людей, которые способны видеть проблему и не решить ее.
Прежде чем вы приметесь меня хвалить (и, честно говоря, я не вижу, с чего бы вам начинать это делать в данный момент, – но просто на всякий случай), хочу внести ясность. Я только что сказала, что я не из тех людей, которые способны видеть проблему и не решить ее. Но я не имею в виду – как «героическая Роза Паркс, отказывающаяся освободить свое место в автобусе». Я имею в виду тот прискорбный контрол-фриковый манер, когда корку с хлеба всякий раз должно срезать на совершенно одинаковое количество миллиметров.
То есть я не отношусь к таким вещам легко.
Я так устроена.
Так устроен любой обсессивный трудоголик и контрол-фрик А-типа.
Ясен пень.
Я – делатель.
Я делаю.
Поэтому, когда я говорю, что собираюсь что-то сделать, я это делаю. Когда я говорю, что собираюсь что-то сделать, я действительно это делаю. Я бросаюсь в это дело целиком и делаю. Рву задницу. Делаю вплоть до финишной черты. Несмотря ни на что.
Несмотря.
Ни.
На.
Что.
Все это еще усугубляется тем фактом, что во мне силен дух конкуренции. Не такой, как у нормальных людей. Не дружелюбной конкуренции. Мой тип – устрашающе-психотический. Никогда не вручайте мне волейбольный мяч. Не предлагайте сыграть в карты на интерес. Безмятежная игра в скребл? Нет, не слышала. На «Анатомии страсти» мы начали конкурс на лучшую выпечку, и мне пришлось исключить себя из конкурса. Когда я заставляла свою команду сценаристов печь вкусняшки, соревнуясь друг с другом, это чуточку походило на харассмент с использованием служебного положения. И, наверное, еще получилось нехорошо, когда я исполняла тачдаун-танец во время церемонии награждения, вопя «ВЫКУСИТЕ, СУКИ!!!» всем, кто занял места ниже меня.
Как я и говорила, во мне силен дух конкуренции.
Меня никогда и никто не приглашает к себе домой поиграть.
Видите ли, я сильно увлекающийся человек.
Я увлекаюсь. Я вовлекаюсь с головой и всеми потрохами. Вовлекаюсь настолько, что порой ложусь костьми.
Дьявольщина, не за просто же так вся телепрограмма вечеров по четвергам – моя!
Я говорю вам об этом, чтобы вы поняли, насколько значимым для меня было решение «Да-целый-год». Затея с этим годом «Да» была просто гигантской. Зарок о годе «Да» был обязательством. Контрактом между мной и моей величайшей соперницей и судьей – мной самой. Отступление означало бы месяцы самобичевания и рухнувшей самооценки. Я бы себя в грош не ставила. Ситуация стала бы безобразной.