По идее, меня следовало бы похвалить – ведь я знала, кто такой Леонид Брежнев. По идее, мне полагались бонусные очки за интерес к советской политике. По идее, кому-то не мешало бы поблагодарить меня за то, что я просвещала таких же десятилеток, как я сама, насчет холодной войны.
Колени. Церковь. Монахини. Розарий.
Я способна проговорить Розарий даже во сне. Я и проговаривала его во сне.
И виной тому – моя любовь к плетению небылиц. Плетение небылиц в ответе за все, что я делала и делаю, за все, что я есть, за все, что есть у меня. Без побасенок, вымысла, придуманных мною историй весьма вероятно, что сегодня, прямо сейчас, я была бы очень тихой библиотекаршей в Огайо.
Плоды моего воображения изменили ту дорожку вниз по наклонной, которую прочили мне монахини в нашей школе. Придуманные мною истории привели меня из маленькой спаленки, которую я делила со своей сестрой Сэнди в доме предместья Чикаго, в студенческую общагу одного из университетов Лиги плюща в холмах Нью-Гемпшира. А потом доставили и до самого Голливуда.
Моя судьба целиком и полностью едет верхом на моем воображении.
Греховные россказни, которые влекли за собою наказание в виде молитвы во время школьных переменок, это те же истории, которые теперь позволяют мне покупать в продуктовом магазине бутылку вина и стейк, не задумываясь об их цене. Эта возможность очень важна для меня. Когда-то она стояла в списке жизненных целей. Даже Целей! Ведь в ту пору, когда я была нищей студенткой киношколы, у меня часто не водилось денег. Мне приходилось выбирать между вином и вещами вроде туалетной бумаги. Стейк в этом уравнении даже не рассматривался.
Или вино, или туалетная бумага.
Вино.
Или.
Туалетная бумага.
Туалетная бумага побеждала не всегда.
Я сейчас заметила, как вы одарили меня этаким взглядом. Вы правда меня осудили?
Нет. Вы не стали бы открывать эту книгу лишь затем, чтобы осуждать меня. Не так мы с вами начнем наше путешествие и не так закончим. Мы пройдем его, как настоящие друзья. Так что пусть та, что без вина, первой бросит в меня камень.
И да, порой туалетная бумага проигрывает.
Потому что иногда вино безденежной женщине нужнее.
Так что вам придется сделать мне поблажку, если я не расположена извиняться за свою любовь к волшебству двусмысленности и вымысла. Потому что вымыслом я зарабатываю на жизнь.
Теперь работа воображения – моя работа. Я пишу телевизионные сценарии. Я придумываю персонажей. Я мысленно творю целые миры. Я добавляю новые слова в лексикон повседневных разговоров – может быть, благодаря моим фильмам вы говорите о «веджейджей»[2] и рассказываете друзьям, что у вас на работе кого-то «уконтраПоупили»[3]. Я рожаю детишек, я обрываю жизни. Я танцую. Я играю положительных героев. Я оперирую. Я гладиаторствую. Я отпускаю грехи. Я плету небылицы, травлю байки и заливаюсь соловьем, сидя у костра. Вымысел – моя работа. Вымысел – мое призвание. Вымысел – мой кайф.
Да, я лгунья.
Но теперь я лгунья профессиональная.
«Анатомия страсти» была моей первой настоящей работой на телевидении. То, что ею оказалась созданная мною же телепрограмма, означает, что я ничего не знала о работе на телевидении, когда начинала создавать собственную телепрограмму. Я расспрашивала всех телесценаристов, с которыми сталкивалась, о том, что́ это за работа такая, каково это – быть ответственным за целый сезон сериала кабельного телевидения? Я получила целую кучу полезных советов, большинство которых давали ясно понять, что каждая программа уникальна и отличается от всех остальных. С одним исключением: все до единого встреченные мною сценаристы сравнивали работу на телевидении с одним и тем же образом – прокладкой рельсов для надвигающегося скорого поезда.
Сюжет – это рельсы, и ты должна укладывать их, потому что надвигается этот самый поезд. Поезд – это производство. Ты продолжаешь писать, продолжаешь укладывать рельсы, потому что поезд производства надвигается на тебя – несмотря ни на что. Каждые восемь дней съемочной группе нужно начинать готовиться к новому эпизоду: искать съемочные площадки, строить декорации, создавать костюмы, находить реквизит, планировать съемки. И каждые восемь дней после этого группе нужно снимать новый эпизод.