Придворные дамы, несомненно, судили нового владыку совсем по иным критериям, нежели мужчины. В первые дни других женщин, кроме служанок, Джаван почти не видел, поскольку двор находился в глубочайшем трауре, и все же неженатый король был приманкой, перед которой невозможно оказалось устоять. Дамы напоминали Джавану стайки голубей, они чистили перышки, курлыкали между собой, в платьях приглушенных черных и серых тонов. Впрочем, некоторые походили даже не на голубок, а на самых настоящих хищниц.
Одной из самых опасных, — возможно, потому что Джаван точно знал, кто она такая и чего желает, — была дочь Рана Хортнесского от первого брака, Джулиана, — яркая, темноглазая красотка, всего на год старше короля. Ее имя за последние три года часто упоминалось, когда заходила речь о невесте для Алроя. Этот брак был пределом мечтаний для Рана, который и сам женился очень удачно, на единственной дочери Мердока, которая принесла ему в наследство не только влиятельные политические связи, но также сына и наследника, которого он не мог получить от первой супруги.
К несчастью для Рана и Джулианы, ухудшающееся здоровье Алроя не позволяло надеяться, что когда-нибудь у него появится королева. Отчасти Джавану приятна была мысль, что Ран сам поспособствовал собственному несчастью, поскольку это ему в свое время пришел в голову отвратительный замысел пичкать Алроя всяческими снадобьями, чтобы сделать его более покорным воле регентов, и именно это способствовало ухудшению его здоровья. Однако теперь, со смертью Алроя Ран явно не оставит своих далеко идущих планов. Но что касается Джавана, то скорее ад покрылся бы льдом, чем он согласился бы на этот брак. Из бывших регентов Рана он ненавидел сильнее всех, даже больше, чем Мердока…
Он считал необычайной удачей для себя, что Рана не было при дворе во время совета по престолонаследию. Увы, но к похоронам тот все же успел вернуться. Ходили слухи, что он взял с собою и Ситрика, своего ищейку-Дерини, Однако к огромному облегчению Джавана, сегодня Ситрика не было при его господине. Более того, граф даже проявил некое подобие хороших манер, когда приблизился к новому королю, дабы засвидетельствовать ему свое почтение, хотя и чрезмерно навязчиво представил тому свою дочь и супругу. Остальные придворные последовали его примеру, знакомя Джавана с дочерьми и сестрами, которые могли бы подойти по возрасту и положению для королевы. Джаван постарался не отпускать от себя Карлана и сэра Джейсона, в душе мечтая о той минуте, когда сможет, не нарушая приличий, откланяться.
День, казалось, тянулся бесконечно, но вот наконец слуги накрыли на стол и вино потекло рекой. Спустя час Райс-Майкл присоединился к кампании молодых придворных. Там были Катан Драммонд, его младший оруженосец, а также Квирик и Фульк Фитц-Артур, сыновья лорда Таммарона, — все они чуть моложе принца. Спустя некоторое время к этой четверке присоединилось еще несколько юношей и стайка щебечущих девушек. Делая вид, будто выслушивает бесконечные речи какого-то барона из Десса, Джаван искоса бросил на них любопытный взгляд, и был поражен, осознав, как удивительно повзрослели и превратились в очаровательных женщин девочки, которых он знал с самого детства. Впрочем, не для всех перемены оказались к лучшему.
Хорошенькая Лилин, дочь Удаута, которую отдали за сына Мердока Ричарда, когда ей было всего двенадцать лет, превратилась в пухлую пятнадцатилетнюю матрону. Однако центром веселой компании оставалась привлекательная темноволосая девушка со слегка испуганными глазами, в которой Джаван узнал внезапно Ричелдис Мак-Лин, ныне Мак-Иннис. После загадочной гибели ее сестры-близнеца Ричелдис оказалась единственной наследницей Кассана, и была помимо своей воли обручена со старшим сыном графа Манфреда. Джаван слышал, будто в прошлом году у них родилась дочь, и теперь, похоже, она вновь была в тягости. Оставалось лишь молиться и надеяться, что дети станут для Ричелдис утешением за то, что ее принесли в жертву на алтарь политической необходимости.
Сестру Катана Микаэлу, похоже, ожидала такая же судьба. Она была на пару лет старше брата и превратилась в очаровательное существо с ярко-синими глазами и непокорной гривой каштановых волос. Богатого приданого она мужу не принесет, поскольку Джеймс Драммонд, ее отец, был лишь младшим сыном небогатого дворянина, однако это был древний и почтенный род. Кроме того, она приходилась дальней родней Ричелдис, и при проверке у нее не обнаружили ни капли крови Дерини. Джаван никогда не забудет тот день, когда регенты испытывали всех троих детей мерашей. Именно тогда Деклан Кармоди сломался под гнетом непосильных требований регентов.
Где-то год спустя Джеймс Драммонд погиб в стычке с грабителями, выполняя поручение кого-то из регентов. Мать Катана и Микаэлы, первым мужем которой был покойный сын святого Камбера, удалилась в монастырь близ Валорета, скорее всего, отнюдь не по собственной воле. Микаэлу и Катана отдали под опеку короны. Девочка осталась при супруге Манфреда, а Катан стал пажом Райса-Майкла.
Джаван с удовольствием отметил, что оба они, судя по всему, процветают, несмотря на то, что жизнь их протекала отнюдь не так гладко, как хотелось бы.
Но еще больше удовольствия ему доставило то, что за всеми этими наблюдениями незаметно подошло время, когда он мог спокойно удалиться восвояси.
Ориэль уже дожидался в гостиной, когда они с Карланом вернулись в королевские апартаменты. Вид у Целителя был весьма озабоченный. Он поднес светильник поближе, когда Джаван устало опустился на стул в оконной нише, и Карлан опустился на колени, чтобы снять с него сапоги.
— Ну, как ваша нога? — спросил его Ориэль.
Джаван снял корону и шапочку, прикрывавшую тонзуру, отложил их в сторону, провел пальцами по промокшим от пота волосам и с облегчением вздохнул, когда Карлан наконец стянул сапог с увечной ноги.
— Не так уж плохо, — отозвался он. — Я ожидал худшего.
Коснувшись затылка Карлана, он мысленно установил связь между ними и взял под контроль его сознание.
— Расслабься, Карлан, — пробормотал он. — Ты не вспомнишь ни о чем, что услышишь, если только я тебе не прикажу.
Как ни в чем не бывало, Карлан занялся вторым сапогом. Ориэль, бросив на него пристальный взгляд, заметил:
— Вот уже второй раз я вижу, как вы это делаете за последние дни. Надеюсь, это не войдет в привычку?
— Только при крайней необходимости, — отозвался Джаван, когда Карлан стянул с него второй сапог. — Карлан, пожалуйста, принеси нам таз с водой. Ногу лучше ополоснуть, прежде чем мастер Ориэль ею займется.
Карлан отправился за водой, и Джаван наклонился поближе к Целителю.
— Прежде чем ты примешься выговаривать мне, учти, что сегодня вернулся лорд Ран, — произнес он негромко. — Конечно, это в основном моя забота, но говорят, что с ним приехал и Ситрик, а насколько мне известно, мастер Ситрик получает куда больше удовольствия от своей работы, чем большинство Дерини в твоем положении. Нам обоим следует соблюдать осторожность.
Ориэль содрогнулся. В это время вернулся Карлан с полотенцем через плечо. Он поставил таз и кувшин на пол у ног Джавана. Когда он налил в таз воды, Джаван опустил туда ногу и с наслаждением пошевелил пальцами.
— Этот Ситрик очень опасен, — шепотом заметил Ориэль. — Он честолюбив, а Ран прекрасно знает, как удовлетворить его амбиции, не делая при этом никаких уступок. По счастью, он не обладает и половиной таланта Деклана Кармоди, упокой Господь его душу, и отнюдь не так хорошо обучен.
— Но на что он способен, Ориэль? — спросил Джаван. — Я понимаю, он может отличать истину от лжи, иначе бы Ран не держал его при себе. А как насчет чтения мыслей?
— Да, он делает это… и даже насильно, когда ему оказывают сопротивление, — с горечью ответствовал Ориэль. — Тонкости ему не достает, впрочем, Рану это и не требуется.