– Ну, давай. Тебя дома ждут. Спасибо, что заглянул…
– Мррр… – он явно не хотел уходить. Топтался, вертелся на месте, явно надеясь улизнуть и отсидеться где-нибудь под кроватью. Один раз это ему чуть не удалось, но я оказался проворнее, поймав его почти в воздухе и вернув на подоконник.
– Давай, друг, иди уже…
И, едва кот скользнул в темноту, я закрыл окно.
Ночью спалось плохо.
Нет, меня не мучила совесть, мне не было жаль выгнанного в ночь кота – я был уверен, что у него есть дом, где его любят и ждут, что в это самое время кот не слонялся под моим закрытым окном в надежде на возвращение, а спокойно дрых подле обожаемых хозяев.
Спать мешала непонятная тяжесть в ногах, одеяло там постоянно сбивалось комом, и я то и дело просыпался, ворочался, сучил ногами, пытаясь устроиться поудобнее, и уснул, наверное, только под утро.
Проснувшись, я первым делом увидел кота. Он сидел возле кровати и, не моргая, смотрел на меня. Увидев, что я открыл глаза, кот обрадовано затарахтел трактором, завертелся, устремив хвост к потолку.
Я сонно потер глаза, ничего не понимая, подался вперед.
– Ты… это… ты откуда тут?
– Мя! Мя! – кот метнулся ко мне, вытянулся, встав передними лапами на кровать, ткнулся влажным носом в мой нос и побежал к двери. – Мя!
– Капец! – это было единственное слово, которое пришло на ум.
Я прошлепал на кухню, стараясь не обращать внимания на снующего под ногами кота – окно было ровно в том состоянии, в котором я оставил его вечером, то есть закрыто. Я потрогал раму, подергал ручку – закрыто!
– Ты как сюда попал, мать твою? – посмотрел я на кота.
– Мррр-мя! Мя! – тот стал тереться о мои ноги с утроенным усердием, а тарахтеть – пуще прежнего.
Я подхватил его под передние лапы и поднял перед собой. Кот, не переставая тарахтеть, уставился на меня со всем обожанием, на которое был способен. Я смотрел на него и силился понять, сошел ли я с ума. Я твердо помнил, как закрыл вечером окно, единственное, через которое кот мог пробраться. Но он был здесь. Настоящий живой кот, воплоти: теплый, мягкий, податливый. Он глядел на меня, тарахтел негромко. Я вдруг осознал, что это приятно: держать в руках кота. Я чувствовал, как работает под моими ладонями его «мотор»; когда кот поворачивал голову, его длинные усы легонько щекотали мои руки; большие черные зрачки его глаз на ярком утреннем солнце превратились в тоненькие щелочки, из-за чего кот выглядел беззащитно.
– Откуда ты тут взялся, а? Ты ведь домашний, да? Где твои хозяева? Как ты вообще сюда пролез?!
– Мррр-мррр-мррр…
– Бред какой-то…
Я открыл окно и посадил кота на подоконник. Он рванул на улицу с неожиданным энтузиазмом, и я снова не успел заметить, куда он умчался. Пару минут я тупо смотрел в окно, пытаясь сообразить, как все же кот пробрался в мою квартиру, но, судя по всему, простого решения у этой головоломки не существовало. Надо было собираться на работу, меня ждал напряженный день, и я поплелся готовить завтрак и собираться.
Кот вернулся, когда я заканчивал жарить яичницу с ветчиной. Я снова не видел, как он вошел. Просто почувствовал, когда он потерся о мои ноги. Не знаю, понимают ли коты русский бранный, по крайней мере этот делал вид, что с моего языка не сорвалось ничего особенного: усиленно бегал от меня к холодильнику, терся и мявкал.
– Ты что, жрать хочешь? – озарило меня.
– Мя! Мя! – кот стал тереться о меня с утроенной силой.
– Капец! Слушай, а я то тут при чем?! Пусть тебя хозяева кормят!
– Мяяя!
Он уселся и посмотрел на меня со смесью удивления, возмущения и обиды, словно я только что сделал что-то очень плохое. И меня кольнуло чувство вины: правда, будто мне куска хлеба жалко. Я достал блюдце и положил ему приличный кусок яичницы с ветчиной.
– Прости, брат, чем богаты. Вискасов у меня нет.
– Мррря-я!
Кот был доволен и этим – я и не знал, что они могут жевать и тарахтеть одновременно.
– У тебя имя то есть?
Кот умолк, поднял голову, взглянул на меня внимательно и, снова затарахтев, продолжил трапезу.
Пока я брился, он сидел рядом на унитазе, намывая лапы и морду. Пока я одевался – он валялся на кровати, внимательно наблюдая за мной и пытаясь ловить лапами мелькавшие перед его носом полы рубашки и пиджака.
Собравшись, я посмотрел на него.