— Чем мы можем служить тебе? — Шанк-джи не сделал ни шагу назад, хотя незнакомец направился прямо к нему.
— Это неправильный вопрос. Скорее следовало бы спросить, чем могут тебе помочь обитатели Безысходной пустоши. Поговорим об этом.
Шанк-джи указал на сиденье на скале. Никто из его воинов не показывался на глаза. Когда он занял свое место напротив чужака, он не сказал ничего. Пусть тот назовется и объяснит, что ему нужно.
Чужак, должно быть, уловил его мысль. Он пошевелился и позволил плащу свободно упасть наземь Шанк-джи зажмурился, затем снова открыл глаза. Он с трудом мог поверить в то, что сидело перед ним.
На незнакомце не было видно доспеха, не было украшений, как подобало бы глашатаю какого-нибудь Дома, никакого оружия в руках — руках с сильными пальцами необычайной длины, с когтями, такими же страшными, как у песчаных котов. Он был обнажен до пояса, но кожа на груди поросла темной шерстью. Голова — она была человеческой наименее всего — со сросшимися вместе носом и ртом, выступающими вперед, с большими мохнатыми ушами, торчащими на покрытом мехом черепе. Глаза горели в углублениях, как искры красного пламени.
Крыса! Человек-крыса, крысолюдь, если такое вообще возможно.
— Я — голос царственного. Нет, я имею в виду не того слабака, который воображает, будто правит этой землей, и в надлежащее время узнает, что он не более чем мясо для пира. Царственный знает все, человек. Ты добивался короны. Теперь ты достигнешь высокого престола своего народа. Царственный подарит его тебе, но взаимные дары должны быть достойны друг друга. У него есть способы узнать, что сделано, что не должно быть сделано и что придет. Он может призывать такие беды, которые сметут все Внешние земли. Но он может быть и милостивым к тому, кто приложит свою силу для его пользы. Вот что он говорит тебе: собирается мощь, способная разорвать эту страну в клочья, повергнуть одно королевство за другим, оставив лишь руины. Но он может одолжить часть этой силы тебе, Шанк-джи, желающий стать императором. Царственный останется в стороне, как и всегда. Можешь забрать себе трон и всю власть, какую захочешь, над Внешними землями. Но в свою очередь ты будешь прислушиваться к царственному и поможешь ему осуществить его волю.
— А если эта сделка не состоится?
Шанк-джи каким-то образом собрался с духом, чтобы задать этот вопрос. Глаза крысолюдя впились в его собственные. Чужак словно бы читал каждую его мысль. Но — предложение — ему нужно будет время, чтобы взвесить его. И снова чужак последовал за его мыслью.
— Да, царственный предоставляет тебе время. Слабак скоро отправится в путешествие. Это подходящее время, чтобы нанести ему удар. Не тяни долго, потому что царственный не слишком терпелив с такими, как ты, которые могут обрести его благосклонность, но колеблются просить о ней.
ХИНККЕЛЬ-ДЖИ
Я положился на умения двух котов, чтобы они провели меня к комнатам Мохамбры незамеченным. Как-то нам это удалось, хотя уже настало утро и коридоры были полны народу. Их умению прятаться, где только возможно, позавидовал бы любой разведчик.
По дороге я пытался найти какое-нибудь объяснение нашим ранам. Возможно, настало время, когда только правда может быть полезной. Если в протоке нашлось одно чудовище, значит, без сомнения, там есть и другие. Попытаются ли они напасть на нас, я не знал. Но я все же не спешил делать наше открытие широко известным.
Мохамбра была поражена и сразу же начала засыпать нас вопросами, пока доставала мази и бальзамы. Мурри и Акиэа улеглись без сил. Я увидел, что по полосам, оставленным после слизистых жгутов, течет кровь.
Я рухнул на подушки, вытягивая ногу. С нее тоже капала кровь, жжение усилилось. Была ли слизь ядовитой? Вполне можно поверить.
— Царственный, — попечительница котов глянула через плечо, — что вызвало эти раны? Правда или сказка? Я выбрал правду.
— До времени это должно будет остаться тайной, Мохамбра. Сейчас нам нужны твои умения и знания. Но то, что я тебе скажу, ты должна сохранить в секрете.
Она поднесла скользкую от мази руку к губам и, хотя и не коснувшись их, показала, что согласна. Пока она занималась своим делом, я вкратце изложил ей нашу историю. Иногда она поглядывала на меня в изумлении. Когда я закончил, она сказала:
— Значит, старинные сказки иногда оказываются правдой?
Я ухватился за эти слова, как Мурри мог бы вцепиться в крысу.
— Сказки? Что за сказки?
— Царственный, моя мать, а до нее — ее мать служили котам, так же как это делаю я. Среди наших запасов есть ларчик, он был долгое время запечатан. Ай, о чем я думаю?
Она оборвала себя, вскочила и бросилась через комнату к другому шкафу, поднялась на цыпочки и достала с верхней полки темную шкатулку, которую принесла назад, чтобы показать мне.
— Видите, царственный?
Действительно, я увидел ряд красных знаков, выложенных на крышке шкатулки. Письмо изменилось с годами — некоторые слова уже были забыты, их место заняли другие. Я на мгновение озадачился, прежде чем смог прочесть:
— «Проклятие водяных».
Она наклонилась и взяла один из тонких ножей с тупыми лезвиями, которыми размазывала мазь. Им она подцепила крышку. Внутри оказались две шкатулки поменьше. Она выбрала одну и открыла ее. Сколько она оставалась закрытой, остается только догадываться, но Мохамбре снова пришлось изрядно поработать над крышкой. Лечебница Мохамбры всегда была полем битвы для запахов, но тот, который вырвался из шкатулки, мог мгновенно прочистить кому-либо голову. Она взяла чуточку желтой мази кончиком пальца и поднесла к носу,