Некоторое время был слышен лишь медленный шелест то и дело накатывавшей на гальку волны.
В заводские ворота въехала мусорная машина, и две сомнительные личности в синих комбинезонах начали ходить по территории и собирать обгорелые тушки крыс и прочий мусор.
Люди, опустошенные событиями, молча расходились по домам. То, что приключилось с ними в тот день, было настолько невероятным, что не укладывалось в голове. Требовалось время, чтобы мозг мог хоть как-то это переварить.
— Все вокруг как будто в тумане, — призналась Ксюша. — Сегодняшний день — как сон.
— Слава богу, все уже позади… — отозвался Матросов. И, усмехнувшись чему-то, добавил: — Теперь уже точно — все…
— Ну и денек… — по-своему понял его Калюжный. — Такого в кино точно не увидишь!
Стоявшая между ними Ксюша вздрогнула:
— Ты крыс имеешь в виду? — спросила она Матросова.
Тот пожал плечами:
— Крыс. И не только.
Ксюша пристально ощупала глазами его лицо.
— Но ведь деньги в клинику отдавать только в следующий понедельник, — заметила она.
Матросов пожал плечами:
— Это уже не важно. Где я возьму деньги до следующего понедельника?
В голосе Матросова не было ни пафоса, ни обиды. Он просто отмечал, что денег в ближайшее время ему взять негде.
— Но ведь губернатор обещал создать фонд… Во всем разобраться…
Матросов махнул рукой: какой там фонд. Одни отговорки. Документов никаких не осталось, кому сколько отдавать — никто не знает. В любом случае на разбор дела уйдут месяцы и месяцы, а деньги нужно отдавать на следующей неделе.
Ксюша невольно посмотрела на Калюжного. Под ее взглядом тот побагровел, полез в карман за носовым платком и принялся громко и тщательно продувать нос.
За этим разговором цепко следили горящие глаза Оккервиля.
— А вы кто будете? — подозрительно прищурился маг. — И какое имеете ко всему этому отношение?
Калюжный закашлялся:
— Я, собственно… в некотором смысле…
— Это человек, которому будут пересаживать мой гипофиз, — ответил за него Матросов.
— Что пересаживать? — изумился бывший лекарь. — Гипофиз? Никогда не слышал, чтобы кому-нибудь пересаживали гипофиз.
Глядя не столько на Калюжного, сколько куда-то внутрь него, Оккервиль принялся ощупывать лицо бизнесмена, его глаза, веки, тени под глазами, верхнюю губу, складки у носа.
— А с чего вы взяли, что у вас проблемы с гипофизом? — хмыкнул он.
— Как с чего? У меня головные боли… И это… сознание теряю ни с того, ни с сего.
— Ну и что?
— Меня обследовали в одной очень хорошей клинике и сказали, что дело в гипофизе. А у той клиники договор с клиникой «Счастливый шанс». А уж «Счастливый шанс» стал искать мне донора для имплантации.
— Чушь! — поджал губы Оккервиль. — Ваша проблема совсем не в этом.
— А в чем? — Калюжный начал сердиться. — И вообще, ты откуда взялся такой умный?
— Это очень известный экстрасенс, — сконфузившись, проговорила Ксюша. — Его фамилия Оккервиль. По телевизору… помните…
Не обращая ни на кого внимания, высокий Оккервиль шагнул к коренастому Калюжному, всеми десятью пальцами взялся с двух сторон за его голову, как берутся за угодивший в лужу мяч, повернул ее так и сяк, покрутил вправо и влево, нагнул к груди, для чего-то внимательно изучил выступивший загривок бизнесмена, и многозначительно хмыкнул.
— Что?
— Мне знаком ваш случай. У вас врожденный дефект третьего шейного позвонка. С возрастом этот дефект усилился и привел к периодическому сдавливанию шейной артерии. Вам не нужна никакая трансплантация.
— А что нужно?
— Курс лечения. Мануальная терапия. Массаж, воздействие на энергетические точки. Короче, я знаю что.
Озадаченный Калюжный перебежал глазами с Матросова на Оккервиля, а с Оккервиля на Ксюшу. Ксюша согласно кивнула головой: да-да, именно так, этому человеку можно верить.
— Я вообще-то не верю во всю эту ботву… — промямлил Калюжный. — Экстрасенсы, энергетические точки… Но моя жена, — бизнесмен кивнул куда-то за спину, — она очень, очень верит!
— Мне потребуются три недели на то, чтобы избавить вас от головных болей и обмороков. После чего для закрепления результата вам придется ежедневно выполнять определенные упражнения.
— Упражнения?
— Да!
Калюжный еще раз оглядел лица присутствующих, и в его глазах промелькнул огонек живого интереса. Он почесал в затылке и вопросительно посмотрел на Оккервиля.
Оккервиль кивнул. Все так. Ошибки быть не может.
— Но предупреждаю сразу: мои услуги стоят недешево.
— Так-так, уже интересно, — ухмыльнулся Калюжный.
— Вы человек не бедный…
— Как сказать…
— И в виде платы за лечение я попрошу вернуть в клинику кредит, который там взял этот мальчик.
Калюжный вытаращился на Оккервиля — ничего себе заявки! Кредит, насколько он помнит, составляет тридцать тысяч долларов. Не многовато ли за курс мануальной терапии? Пусть даже с воздействием на энергетические точки.
Калюжный посмотрел на Матросова. Потом остановил свой взгляд на Ксюше.
— Это было бы просто чудесно, — особенным женским голосом заметила Ксюша. — Чудесно для всех…
Калюжный фыркнул. Чудесно-то чудесно, но…
— А вы, случаем, не сговорились против меня, голуби? — нахмурился он.
— Ну что вы! Как можно! — хором отозвались Ксюша с Матросовым.
— Вы ничего не теряете, — отрывисто пояснил Оккервиль. — Если что-то пойдет не так, то ему с его гипофизом, — он ткнул костлявым пальцем в сторону Матросова, — от вас все равно никуда не деться… Но уверяю вас, это вам не поможет. Да никто и не станет делать такую операцию. Разве что устроят инсценировку…
Калюжный задумался. В его коммерческую голову уже не раз приходила эта мысль: проверить, пересадили тебе новый гипофиз или ты так и остался со старым будет невозможно. К тому же этот экстрасенс… Было в нем что-то внушающее доверие. И жена верит… Чем черт не шутит…
Он еще некоторое время разглядывал то контуры деревьев на другой стороне реки, то носки своих ботинок.
— А-а-а, ладно! — Калюжный по-купечески, от плеча махнул рукой. — Будь что будет! В конце концов, я даже в выигрыше… Ведь клиника просила сотку… — бизнесмен подмигнул слушателям. — А здесь — тридцать с копейками… Прямая выгода.
Его слова встретили вежливые улыбки.
— Да и вообще, этот вариант мне больше нравится. Всем сестрам по серьгам. А то выходило как-то не по-людски: типа, мне хорошо, а Матросову, наоборот, плохо. Так, братцы, Калюжный не привык. Калюжный любит, чтобы у хороших людей всё было путем!
Ему никто не возражал. В такой ситуации трудно найти правильные слова. Бросаться в благодарности Калюжному на шею? Смешно. Горячо хвалить его за благородство? Не тот человек Калюжный, может обидеться. Тут уж лучше просто — деликатно промолчать. Чтобы к тому же и не сглазить.
Вдруг Ксюша громко всхлипнула.
— Ты что? — удивился Оккервиль.
— Я — так… Не обращайте внимания.
Но помимо воли по ее щекам побежали круглые слезы.
— Да что ты? Что? Все же выходит хорошо.
— Я вижу… да… хорошо…
— Так чего же плачешь?
Вместо того, чтобы успокоиться и улыбнуться, Ксюша заревела в голос.
3
Как ни старались городские власти скрыть или хотя бы приуменьшить значения происшедшего инцидента, международный скандал, связанный со взрывом и выбросом нескольких тонн неизвестного вещества в залив, разразился. Пробы воды, взятые по горячим следам международными экспертами, показали сильное превышение допустимых показателей соединений свинца. Со всех сторон на страну обрушились официальные запросы и требования. МИД, как и положено, занял непримиримую позицию отрицания очевидного. А официальные средства массовой информации стали настойчиво внедрять в общественное сознание версию несчастного случая, связанного со взрывом на пароме бортовой газовой установки. Но, как и предсказывал Оккервиль, за несколько дней мощный поток городской реки, впадающий в залив, разнес химию по необъятным морским просторам — и никакие пробы, взятые с помощью самого современного оборудования, уже ничего не показывали.