– Да, и это было восхитительно. Я совершила чудесную прогулку, дошла до…
Молодой человек уставился на Элен.
– Нет, я имел в виду там… На охоте!
– Ах, вы об этом!..
Они оба залились смехом.
«Все прекрасно, – подумала Элен. – Я спокойно сижу среди увешанных бриллиантами герцогинь… Может быть, в конце концов, я и с Монткалмами буду свободно общаться».
Она увидела, что сидевший на другом конце стола Оливер залпом осушил бокал вина.
«Вид у него пьяный, – мелькнуло в голове у Элен, – и слегка угрожающий».
Она решительно отвернулась. Том прав. Надо и самой немножко повеселиться!
– Вы обещаете мне первый танец?
Элен улыбнулась своему соседу по столу.
– Конечно!
Гости уже толпились у парадных дверей, пространство под куполом оглашалось смехом и звуками музыки. Лорд и леди Монткалм стояли вместе с Мастером и его женой под сверкающей новогодней елкой и приветствовали прибывающих гостей. Подъезд к дому был залит светом фар – столько там было машин.
Партнер Элен взял ее за руку и повел ее к залу. Оркестр уже играл, но хотя начищенный пол зазывно сверкал, никто еще не танцевал. Вместе с гостями в зал зашел Оливер. Элен выхватила взглядом из толпы его светловолосую голову. Он держал Пэнси за руку, но Элен показалось, что Пэнси слегка отстраняется от него. Но Оливера невозможно было сдержать. Он дошел до середины зала, остановился и сделал насмешливый полупоклон, обращенный не только к Пэнси, а вообще ко всем присутствующим. В его движениях была какая-то разболтанность, по которой Элен поняла, что он пьянее, чем кажется.
Все повернулись к нему. Пэнси – она была само очарование в этом прелестном голубом платье с оборками – смотрела по сторонам с тревогой.
Оливер поднял руку и сделал знак капельмейстеру. Музыка стихла, в зале воцарилась напряженная тишина… Но потом Оливер снова взмахнул рукой. Капельмейстер поднял свою палочку – он казался послушным, словно заводная игрушка, – и в наступившей тишине зазвучал вальс.
Оливер подхватил Пэнси и закружил ее в радостном вихре, описывая широкие круги по залу. Затем, в какой-то момент, вынырнув из-за водопада голубых оборок, он споткнулся и зашатался… Элен охватил ужас.
«Не надо, Оливер! Что бы ты ни намеревался сделать, пожалуйста, не делай этого сейчас, когда все на тебя смотрят!»
Оливер почти тут же взял себя в руки и улыбнулся. Может быть, только Элен заметила, что его улыбка опять чересчур лучезарна. Оливер и Пэнси снова закружились, вальсируя по просторному залу… Казалось, по нему носится вихрь, черно-голубой с золотом… Они танцевали прекрасно, так слаженно, будто их тела представляли единое целое.
За спиной Элен раздался голос:
– Какая прелестная пара!
Музыка нарастала, по залу закружились и другие пары. Вновь зазвучал смех, веселая болтовня.
Однако для Элен сейчас существовали только Оливер, вальсирующий с Пэнси, и она… Ее охватила внезапная грусть от сознания, что ей нужно с ним расстаться. Оливер, которого она создала в своих мечтах, исчез. Остался только красивый и немного безрассудный мужчина, который держал сейчас в объятиях Пэнси. У него не было с Элен ничего общего, она наконец это поняла. Может быть, другой Оливер, которого она мельком увидела в нем и полюбила, это всего лишь отражение какого-то внутреннего напряжения, не дающего ему покоя? Элен чувствовала, что несмотря на внешнюю лучезарность, что-то тут не так, и дело серьезно… Она могла лишь догадываться, в чем причина, и по мере того, как следила за ним, к ее грусти начал примешиваться страх.
– Пойдемте выпьем шампанского. Я не умею танцевать вальс, но где-нибудь наверняка танцуют диско!
Милый, скучный партнер умоляюще глядел на Элен. Она медленно повернулась спиной к светловолосому юноше с классически правильными чертами лица, который так долго и безраздельно владел ее снами.
Пора…
Когда они выходили из зала, зияющая дыра на холсте, которую мысленно представляла себе Элен, потихоньку начала затягиваться. Пейзаж, появившийся на этом месте, был однообразный и ничем не примечательный, но, по крайней мере, холст стал целым.
«Выпить шампанского? – подумала Элен. – Почему бы и нет? Пусть в нем утонут последние часы этого года, хорошо, что он наконец уходит! Может быть, следующий год будет таким, какой раньше была вся ее жизнь: спокойным и монотонным?»
В дискотеке, по контрасту с танцевальным залом, было жарко, шумно и почти совсем темно. Элен отдалась во власть музыки и шампанского. Лица здесь были гораздо моложе, кое-кого Элен уже знала. Несколько человек пригласило ее потанцевать, и она все с большим удовольствием принимала участие во всеобщем веселье. Шифоновая юбка красиво вздымалась, когда Элен танцевала.
«Это очень легко, – думала она. – Тут нечего бояться!»
В одиннадцать часов один из приятных и учтивых – что очень льстило Элен – молодых людей повел ее ужинать. На маленьких круглых столиках горели свечи, везде были смеющиеся лица. Мейтленд и миссис Паг хлопотали у длинной буфетной стойки, и Мейтленд собственноручно, с большой заботой положил Элен на тарелку еду.
За столом, к которому подвел ее партнер, сидели Флора и Фиона.
Они тут же подвинулись, освобождая ей место.
– Привет! – сказала Флора. – Ты выглядишь сногсшибательно.
«Это очень легко», – снова подумала Элен и выпила еще один бокал шампанского.
Пламя свечей бросало на лица теплые отсветы, и они казались доброжелательными и дружелюбными. У Элен возникло ощущение, что она покинула старую, неуклюжую оболочку, перестала быть той Элен, которой было так неуютно в Монткалме, и теперь парит в воздухе.
Она смеялась, наклоняясь вперед, чтобы расслышать конец длинного анекдота, и вдруг до нее донеслись какие-то нечленораздельные крики, топот ног, а затем звон разбитого стекла. Кое-кто из ужинавших гостей насмешливо сказал: «К счастью». Но никто даже не обернулся. Однако затем Элен увидела, что Том потихоньку выскальзывает из комнаты, и улыбка сползла с ее лица. Она пробормотала, непонятно к кому обращаясь, слова извинения и кинулась вслед за ним.
В коридоре была толпа людей, преимущественно мужчин. Некоторые хохотали во все горло, другие смотрели слегка пристыженно. На полу валялись осколки стекла и темнело разлитое вино. Затем толпа слегка расступилась, и Элен смогла разглядеть, что происходит. Эта отвратительная сцена навсегда врезалась ей в память.
Оливер неуклюже свалился на пол, полы его фрака задрались. Он был очень бледен, а на щеках выступили яркие красные пятна. Оливер шумно дышал ртом.
Том склонился над ним, рядом с его утонченным и умным лицом рожи парней, ухмыляющихся вокруг, казались особенно обрюзгшими, грубыми.
Том ослабил узел на белом галстуке Оливера и повернул ему голову набок. Потом обратился к Элен.
– Вы не могли бы попросить Мейтленда, чтобы он пришел и помог мне управиться с ним? – спокойно спросил Том.
Элен кинулась было на поиски Мейтленда, но он уже и сам подошел вместе с официантом в белом пиджаке.
– Предоставьте это нам, сэр, – невозмутимо сказал Мейтленд Тому.
Они подхватили Оливера подмышки и потащили. Его голова болталась из стороны в сторону, он что-то бурчал. Когда Оливера вытаскивали – наполовину волоком – из коридора, его ноги стучали по полу, словно это был не человек, а огромная кукла.
Элен прятала глаза, ей было стыдно за Оливера.
В толпе кто-то громко захохотал.
– Ох, уж этот мне Мортимор! Опять вырубился! Толпа разразилась гоготом и заколыхалась, не зная куда теперь податься.
– Чего мы ждем? – сказал кто-то. – Пошли на озеро!
Они потопали прямо по стеклу и выскочили из коридора, будто свора неуклюжих собак.
Элен заметила, что из зала, где ужинали гости, выглядывают любопытные лица.
Том выпрямился. Вид у него был усталый.
– Пойдемте, – тихо произнес он и увел оттуда Элен.
Они молча прошли по мозаичному полу, пересекли холл и поднялись по большой, пологой лестнице. В галерее они увидели полукруглую нишу, в которой между двумя мраморными бюстами стояла маленькая мягкая кушетка.