Впадая в подобные размышления, Игорь всегда выводил незыблемое мнение, что он всё же — хороший. Раньше, правда, был человек, который цинично опровергал это мнение, и человеком этим являлся Мстислав Самонравов. При каждой встрече или телефонной беседе Мстислав виртуозно выявлял в Игоре самое недостойное, низменное и греховное.
Если Самонравов беспокоил Игоря по мобильному телефону, то каждый раз (ну не надоест же ему!) с незримой улыбкой интересовался: «Я тебя, милый, не снял с тела?» или «Ты, наверное, только что закончил, да?»
Стоило в их беседе упомянуть особу женского пола, способную, по мнению Мстислава, представить для Кумирова сексуальный интерес, как Самонравов заговорщически шептал: «Надеюсь, она качественно выполняет все твои прихоти?»
Когда речь заходила о деловых партнёрах или результатах сделок, Самонравов, сощурясь будто на яркий свет, причмокивал губами: «Ты его крепко кинул?» или «Не забывай, что в бизнесе друзей нет, главное — кто кого первым шваркнет!»
«Неужели я произвожу на него впечатление законченного подонка? — терялся Игорь. — А что же остальные? Ни в грош меня не ставят, но боятся или не хотят выдать своё истинное отношение? Да нет, наверное. Мстислав сам исчадие ада и судит обо всех как о себе — вот так и получается. Не стоит, право, расстраиваться. Успокойся. Ты сделал людям немало хорошего и заслуживаешь не столько упрёков, сколько похвалы».
Кумиров готов был согласиться с Самонравовым в том, что большинством людей движут чисто животные инстинкты. Но ведь кто-то же совершает научные открытия, создаёт духовные ценности?! Если бы человечество имело лишь сексуальные, желудочные и прочие примитивные интересы, то откуда бы взялись картины, симфонии, храмы, самолёты — всё то, что изобретается, создаётся, зачастую не только не за награду, а, наоборот, под угрозой смертных мук.
Размышляя о человеческой дерзости познания и разрушения, неистребимого стремления к власти и вечности, Игорь Семёнович допускал во всём этом неизбежное присутствие греха. Особенно его мучили вопросы ответственности за нарушение божественных заповедей. Будучи крещённым в православие, Кумиров бывал в церкви и иногда даже отстаивал полную службу. В эти физически тяжёлые для него часы Игорь формулировал свои вопросы к священнику. Среди них был вопрос и о том, за какой грех какая полагается мера наказания? И главное — как определить саму степень греха? Могут ли в этой сфере существовать какие-то формы расчёта? Например, гордыня. Вроде бы одно из самых тяжких преступлений. А какова должна быть гордыня, чтобы тебя упекли в ад? И как соотнести масштабы и последствия гордыни раба и фараона, советского политзаключённого и очередного генсека?
Игорь Семёнович всегда повторял людям своего круга, что это именно они — политики и бизнесмены, а не кто иной возвели бандитизм до уровня государственной системы России.
— Мы с каждым годом всё больше развращали взятками правоохранительные органы и толкали их на всё более тяжкие преступления, — удачливый бизнесмен не боялся шокировать своей откровенностью аудиторию даже на официальных встречах. — Мы коррумпировали армию, склонили к бандитизму звёзд нашего спорта.
О современной практике некоторых бывших олимпийских звёзд Кумиров знал не понаслышке, поскольку сам с ними непосредственно сотрудничал.
Первый раз Игорь обратился за помощью к спортсменам-клоповцам по поводу получения затянувшегося долга со своих давних деловых партнёров.
Кумиров бывал уже в этом неприметном полуподвале на Лесном проспекте, где обосновался необязательный господин N. Частную фирму опекали бойцы какой-то охранной структуры, учреждённой, по заносчивым словам должника, некими отставными чинами, вхожими в лучшие годы чуть ли не в кабинет Президента России.
Когда Игорь спустился с двумя своими спутниками на три ступеньки вниз, перед ними возник упакованный в камуфляж молодой человек. Клоповцы, не здороваясь, прошли через него, будто через воздух, и направились в глубь помещения.
— Вы куда? — опешив от навязанного стиля, шепнул охранник вслед пришедшим.