Среди прохожих Лолита отметила трёх ребятишек: все они были смуглые, со смоляными вьющимися волосами, несуразно и нищенски одетые и крайне возбуждённые. Старшая, девочка лет восьми, исполняла что-то похожее на танец или, возможно, кого-то изображала. По возрасту за ней следовал мальчик лет семи — он восхищённо повторял движения сестры. Младший, без обуви, тоже, видимо, братишка, не старше пяти лет, двигался вприпрыжку в сторону Невского, потом резко поворачивался и выбирал обратное направление, которое спустя несколько шагов вновь изменял.
Оконное стекло было приоткрыто, и Руссо стала вслушиваться в детские голоса. Вначале ей показалось, что они говорят на иноземном языке, потом она различила почти сплошной мат и поняла, что именно на нём ребятишки и общаются.
Лолита заметила, что Данилыч тоже наблюдает за детьми, сочувственно скосив свои крупные жёлто-карие глаза.
Автобус двинулся. Но Руссо продолжала держать группу в поле зрения, пока её не закрыл поток транспорта, несущегося по оставленному ими позади Невскому проспекту.
Глава 34
Больничные встречи
Несмотря на то что Виктор Сучетоков считался ветераном отделения ВИЧ-инфицированных, он каждый раз, оказавшись в кабинете главного врача, с тревогой покашивался на зарешеченное окно и с неизменным сладостным трепетом вспоминал случай, ставший причиной его зарешечивания.
Виктор Казимирович тогда, кажется, первым увидел милицейский «воронок», подкативший к их корпусу. Дверца отворилась. На тротуар соскочил милиционер. Следом показался молодой африканец. Носорог сразу оценил внешние достоинства иностранного гостя.
Через несколько минут новые действующие лица уже проникли в отделение и спросили Виктора, где им найти главврача. Сучетоков указал на застеклённую дверь, и вскоре посетители скрылись в кабинете. Виктор тоже подошёл к кабинету и приблизил лицо к маленькому просвету, давно процарапанному им в масляном покрытии дверного стекла.
Главврач сидел за столом. Африканец встал недалеко от входа, а милиционер приблизился к столу и положил перед врачом большой конверт. Медик достал адресованные ему бумаги, просмотрел их и со строгим сочувствием уставился на негра.
— Господин Али, результаты проведённых анализов оказали, что вы уже несколько лет больны СПИДом, — врач сообщал больному приговор не спеша, но в то же время не оставляя в своей речи паузы, куда мог бы кто-то вклиниться. За свою многолетнюю практику медик говорил уже подобные слова не одному десятку жертв смертельной болезни.
— Мне не надо болезнь! — возопил Али.
— Если вас интересует примерная дата вашего заражения, — спокойно продолжил доктор, — то мы сможем вам её указать в ближайшее время. Особенно, господин Али, если вы нам в этом слегка посодействуете.
— Нет, так не будет! — взорвался африканец новым криком. — Я не могла заболеть!
— Сейчас вам необходимо подписать некоторые документы, — врач обратился к хорошо известным Сучетокову бумагам. — Чуть позже я объясню вам, что нам следует делать дальше.
На этот раз Али издал какой-то нечленораздельный звук, и Виктор увидел, как африканец сделал несколько шагов к окну, прыгнул и, разбив в полёте стёкла, исчез из поля зрения. Через несколько секунд, показавшихся Виктору безмерно долгими, раздался удар за окном.
Сучетоков так увлёкся молниеносно разыгранной сценой, что не рассчитал силы нажатия на хлипкую дверь и неожиданно для себя ввалился в кабинет. В обычной обстановке это, конечно, выглядело бы крайне дерзко, но в данный момент главврач и милиционер восприняли больного чуть ли не как равного и едва ли не способного как-то исправить ситуацию. Они уже стояли у окна и наблюдали за тем, что происходило перед входом в здание. Там, на тротуаре, рядом с бетонной клумбой, в которой доцветали анютины глазки, агонизировало тело африканца, череп его был расколот, на асфальт вытекал мозг…
Да, разных чудес насмотрелся Виктор Казимирович за годы лечения. Впрочем, какое там лечение — так себе, общеукрепляющие процедуры, чтоб не сразу сдох, а могли докторишки на тебе несколько экспериментов поставить и пару диссертаций защитить. Так он понимал все эти методики.
Сегодня в отделение поступил новенький, и, как в таких случаях действуют в отношении лиц, невинно пострадавших или достаточно известных, его поместили в двухместную палату, а застеклённую дверь заклеили несколькими рядами газет. Впрочем, Сучетоков уже успел разузнать, что за птица приземлилась в их вполне уютном по нынешним временам гнезде, и теперь лишь выжидал удобного момента ошеломить высокого гостя своим явлением.