Все это не имело никакого значения для княжны Беркли. Год назад, во время визита Великого Князя в княжество ее отца, она видела Зигварда, всего один раз, и говорила с ним. Свою романтическую влюбленность она скрывала ото всех, и когда ей сообщили, что она выходит замуж за Зигварда, сообщавшие были удивлены отсутствием бурной отрицательной реакции.
Княжна Беркли была высокого роста, тощая, нескладная, с некрасивыми зубами и небольшими глазами, со слегка лошадиным лицом и странно для ее комплекции светлыми, очень подвижными бровями. Голос у нее был монотонный и тусклый, сипловатый. Остроумием она не блистала, пристрастий не имела, была вежлива с окружающими и иногда благосклонна к служанкам.
В столице она была уже два раза. Восхищаться ей не хотелось, а хотелось побыть одной. Ее привезли в княжеский дворец и выделили ей апартаменты. У ее служанки загорелись глаза при виде столичного великолепия. Княжна Беркли скинула тяжелые неудобные башмаки с золотыми пряжками, велела служанке поменьше таращить глаза на все эти тряпки и занавеси, сама развязала длинными своими руками шнурки платья на спине, стянула платье через голову, и прилегла на кровать в спальне.
— Княжна, нас, наверное, поведут сегодня в знаменитый Озерный Парк! — воскликнула служанка.
— Выйди вон, — сказала княжна.
ГЛАВА ВТОРАЯ. ГОД МАМОНТА
Прошло два года.
Осень выдалась теплая, а в конце октября и вовсе захорошело, и три дня подряд было почти жарко. Столица нежилась на солнце, подданные заметно повеселели и подобрели, и первый день рождения Великой Княжны Шилы отметили неподдельным праздничным настроением. Торговки на рынке благодушно торговались с покупателями, кузнецы в кузнях отпустили подмастерьев на улицу, чтоб те развеялись, хозяева таверн наливали вторую кружку бесплатно, бродячие музыканты играли патриотические этюды, и даже проститутки на Улице Святого Жигмонда оделись в национальные бело-голубые цвета.
Великий Князь показал Великую Княжну народу с балкона дворца. Годовалая Великая Княжна Шила испугалась и сначала жалобно заскулила, а потом заплакала. Ее отдали няньке, после чего придворные и самые знатные члены Рядилища ушли в дворцовую столовую залу отдать должное раннему обеду, а Великая Княгиня, сославшись на легкое недомогание, удалилась в свои апартаменты. Великий Князь не обратил на ее уход никакого внимания. Он был занят — флиртовал с женами придворных, обменивался циничными замечаниями с членами Рядилища, подшучивал над Фалконом (а Фалкон терпел), и вообще вел себя, по своему обычаю, легкомысленно и распущенно.
Выпив очередную кружку доброго вина, доставленного неделю назад из южных владений Ниверии, Великий Князь Зигвард вдруг уперся ладонями в резные подлокотники кресла, вскочил, и согнулся пополам. В следующий момент все сидевшие за обеденным столом были на ногах. Кто-то с интересом наблюдал, кто-то заботливо спешил на помощь, а одна дама упала в обморок.
Фалкон сделал шаг вперед и положил руку на плечо Великого Князя.
— Вам плохо, Зигвард?
— Мне нужна ванна, — сказал Великий Князь, медленно разгибаясь.
Придворные обменялись сочувственными репликами.
Лежа в высоком деревянном корыте, наполненном теплой водой, Зигвард отвел назад и пригладил ладонями светлые волосы, обнаруживая солидные залысины, помедлил, протянул руку, взял с туалетного столика колокольчик и позвонил. Вместо слуги в ванную комнату вошел Фалкон.
— Князь, — сказал он.
— Передайте мне губку, если вас не затруднит.
Фалкон выдержал паузу, выражая таким образом неудовольствие, и брезгливо взял губку двумя пальцами.
— Что за странная комедия, — сказал он полувопросительно.
— Вы, если я не ошибаюсь, назначили аудиенцию двум князьям из северных владений?
Зигвард принял губку из рук Фалкона. Фалкон иронически посмотрел на резной потолок ванной комнаты, перевел глаза на стойку, с которой свешивались белоснежные простыни, на запотевшее окно, и снова на князя.
— Да, князь.
— Вы ими недовольны?
— Почему Вы так решили, князь?
— Отвечайте на вопрос.
Кажется, кто-то настроил Великого Князя против него, Фалкона. Это несерьезно, конечно, и завтра же Зигвард, пьянствуя и соблазняя какую-нибудь девку, обо всем забудет. Но неплохо бы узнать, кто именно тут, во дворце, занимается подрывной деятельностью. На всякий случай.
— Они ведут переговоры со Славией, — сказал он.
— Мы тоже с ней ведем переговоры, — заметил Зигвард. — И Артания тоже ведет. И даже загадочная Страна Вантит, местонахождение которой до сих пор никто не может точно определить, наверняка ведет переговоры со Славией. Вы всем будете аудиенции назначать?
— Не понимаю, чем вы недовольны, князь, и почему вас вдруг заинтересовало все это. Мне кажется, здесь не обошлось без постороннего влияния.
— Я хочу, чтобы вы ответили на мой вопрос.
— Странные у вас нынче капризы. Хотел бы я знать, кто ждет вас в данный момент в вашей спальне и чья она жена. Хотелось бы задать ее мужу несколько вопросов. Несправедливо получается — спите с их женами вы, а интригуют они против меня.
— Не забывайтесь, Глава Рядилища.
Фалкон пожал плечами. Очень по-своему, но он любил Зигварда. Зигвард был, конечно же, легкомысленный пьяница, бездельник и самодур, ничего не смыслящий в управлении, но знали они друг друга давно и всегда друг друга понимали. Почти всегда. Фалкону стало жалко Великого Князя. Друзей у Фалкона не было. Не считать же друзьями Хока и Комода, не говоря уж о Рите. Собственно, Зигвард был единственным человеком, который больше всех, в случае Фалкона, соответствовал понятию друг. Очень жалко расставаться с друзьями. Ну, посмотрим.