– К бою, – скомандовал Алексей почти шепотом. Времени с момента их обнаружения прошло слишком мало, чтобы успеть подготовить палубные машины к вылету. Значит, они были уже в воздухе, и их просто перенацелили. Пятнадцать, даже десять сэкономленных минут – это в их положении бездна. «Маринер» все так же кружился сверху, наводя и наблюдая: как у любого приличного морского разведчика сороковых годов, радиус действия у него был за две с лишним тысячи километров. Он все еще продолжал набирать высоту, так что теперь стрелять по нему было бесполезно. Ну что ж, значит, его пилоты вовремя почувствовали его настроение.
– Товарищ командир… – тихо перевел Ли слова корейского офицера. – Корабль к бою готов…
Младший лейтенант встал рядом, почти касаясь Алексея плечом. Его зримо трясло. Штурмовики аккуратно обошли «Кёнсан-Намдо» и развернулись с небрежным грубоватым изяществом. «Да, пожалуй, такое нельзя сказать ни про что другое, кроме самолетов», – подумалось Алексею, и он с неожиданным любопытством прислушался к фразе, которая прозвучала в его мозгу, кажется, даже сама по себе.
Разумеется, вопрос о том, открывать ли огонь, не стоял. Никаких иллюзий относительно их национальной принадлежности у пилотов «Скайрейдеров» и «Маринера» не имелось – в этом на корабле никто не сомневался. Поэтому рассчитывать на то, что их не станут атаковать, было глупо. Разумеется, станут. Единственное, что пока в их пользу – это погода. Сильный порывистый ветер способен заметно ухудшить качество стрельбы и бомбометания штурмовиков, но это не так важно, потому что отбиться от целого звена у минзага не выйдет в любом случае. Зенитная мощь их раскачивающегося кораблика, с его нестабилизированными установками и полным отсутствием любых приборов управления зенитным огнем, не слишком отличалась от нуля. Однако американцы почему-то медлили.
– Как дизель? – снова спросил он, не оборачиваясь. Через десяток секунд сзади ответили, что в норме.
– Добавить еще оборотов, – приказал Алексей. «Скайрейдеры» описали еще один полукруг. Сначала он думал, что они пытаются занять наиболее выгодное положение относительно солнца, но потом понял, что нет. Они просто играли.
– Как кошки с мышкой, – с ненавистью сказал он вслух. – Ли, ты слышишь меня?
Ли слышал. Глаза у него были совершенно прозрачные, в них стояло такое… «Год Змеи», – вспомнил капитан-лейтенант. Да, подобного выражения глаз он не видел давно.
– Спроси у младшего лейтенанта, есть ли у него какие-нибудь предложения? – произнес Алексей. Не то, чтобы ему было интересно, что может сказать этот шевелящий губами лейтенантик, но это поможет отвлечься обоим: и Ли, и корейцу. Хотя бы чуть-чуть – в их ситуации и это полезно. Впрочем, какая там разница…
– Приготовиться, – скомандовал он через минуту, когда звено как будто на мгновение застыло в небе. Солнце было почти позади, потому что минзаг полным ходом шел на восток, к берегу, но американцев это, наверное, не устраивало. Они неторопливо довернули еще и произвели несложное перестроение – в растянутый правый пеленг. Молодцы, ничего не скажешь… Курсом на раковину цели, теперь баковый полуавтомат закрыт от них надстройкой. Изменить курс? Нет, потому что это подставит им борт. Значит, нельзя.
Штурмовики опять качнулись в небе, добиваясь одним им доступного идеала ровности строя.
– Приготовиться! – снова заорал Алексей, на этот раз уже в полный голос. После шепота последних минут с собой пришлось бороться, но ему было не привыкать. – По самолетам противника!..
«Скайрейдеры» чуть приподнялись налету, меняя угол атаки, как приподнимается вставший на цыпочки танцор, и ринулись вниз. Ну, вот и все…
– Огонь! – взревел он, и корейский офицер отрепетовал команду, даже не дожидаясь перевода. «Сорокапятка» на корме выплюнула свой первый снаряд и пошла бить и бить – так часто, как расчет успевал втискивать выстрелы в камору.
Пикирующий штурмовик, особенно такой тяжелый, покрывает за секунду метров двести или двести пятьдесят, а то и больше. А брать упреждение по трассеру предыдущего снаряда в кольцевом прицеле – это метод даже не сороковых годов, а начала-середины тридцатых. Но ни один нормальный пилот на трассы среднекалиберной зенитной пушки не полезет, пока у него есть хоть какой-то выбор. У этих выбор есть, а поскольку все люди разные и война идет не у пляжей Гудзона, то скорее всего хотя бы один из них задумается: стоит ли пикировать дальше с таким победоносным видом?
Заработал «ДШК», выдав длинную очередь, потом еще и еще: просто для красоты. И для шума, конечно. Ну? Влево или вправо?
Все эти размышления длились секунду или две. Бинокль был уже не нужен – анфас штурмовиков был идеальным, разрастаясь в размерах с каждым мгновением. Алексею показалось, что пилот той машины, которая была «правой» по отношению к ним, чуть «вспух» в строю, и он тут же скомандовал поворот вправо, на него. Это едва-едва уменьшит угол, под которым корабль подставляет борт остальным атакующим, но нервничающий пилот наверняка менее опытен – он может промахнуться. Будь это «звездный налет», такое имело бы еще меньше смысла; и капитан-лейтенант был почти удивлен, что американцы именно так и не поступили. Скорее всего, минный заградитель не выглядел настолько грозно, чтобы враги сочли нужным провести на него атаку по всем правилам.
– Так держать!
Команда практически бесполезная – за оставшиеся секунды тихоходный корабль не уйдет далеко от того курса, который враги определили для себя в своих прицелах. Полностью нагруженный «Скайрейдер» несет 2700 килограммов: больше этого из палубных самолетов не поднимает ни один.
– Сброс! Руль лево на борт!!!
Бомбы – маленькие черные капельки, похожие на перезревшие сливы, оторвались от всех четырех штурмовиков почти одновременно и повисли рядом с ними. Через растянутую в невозможный резиновый жгут долю секунды пилоты начали выводить свои машины, даже не открыв огонь из бортового оружия, не выпустив ракеты. Бомбы падали, падали, падали прямо на них. Стофунтовки? Или Двухсотпятидесятки? Им хватит одной такой…
Взрыв! Описать его невозможно, его надо видеть, чувствовать рядом с собой. Корабль тряхнуло и подбросило, когда в 30–40 метрах на правой скуле встали два чудовищных водяных столба. Остальные бомбы легли левее и по корме, – то ли удался их примитивный маневр уклонения, то ли просто повезло. Совокупный гидродинамический удар ухнул по корпусу как огромный молот, вышибая заклепки, вминая в шпангоуты листы мягкой судостроительной стали. Взвыли осколки, дико взвизгнуло пробиваемое ими железо, повалились на палубу несколько человек спереди и сбоку. Крупный осколок подрубил ноги стоящему рядом с Алексеем матросу-сигнальщику, и тот рухнул как сноп. Из артерий выплеснуло черным – толчок, другой, и кровь угасла. Упавший матрос даже не всхлипнул – его убила еще боль. Когда такой осколок попадает в тело, он пробивает его насквозь, добираясь до того, что удерживает человеческую жизнь. Этот мог достаться кому угодно из стоящих здесь….
– Право на борт!
Вытирая с лица жесткие, горькие брызги морской воды, Алексей хотел сказать: «Самый полный!» – но они и так держали его. Больше нагружать дизель было некуда. Столбы опали, превратившись в бурлящие пенные холмы, какие остаются от взрывов глубинных бомб на значительной глубине, когда мощи заряда уже не хватает, чтобы вытолкнуть воду наружу. Штурмовики разворачивались – гораздо более резко, чем минуту назад. Оба зенитных полуавтомата и «ДШК» продолжали бить по ним буквально взахлеб. Трассы скользили выше, ниже, по сторонам, даже прямо сквозь строй самолетов, но ни одна не попала, не уткнулась в цель. Это было бы чудо – и именно поэтому его не случилось. За чудо пока сошло и то, что они выдержали первый заход.
– «ДШК» – дробь! – приказал он, но Ли не понял, и пришлось тратить еще секунды, чтобы объяснить. Ствол крупнокалиберного пулемета наверняка уже перегрелся, но менять его было некогда, следующий заход мог начаться уже через секунды. Алексей предположил, что заложившие очередной вираж на безопасной для себя высоте «Скайрейдеры» не торопятся потому, что их пилоты обмениваются комментариями и впечатлениями, но это была просто догадка.