Скажем несколько слов о Моржовце — самом ближнем к Мезенскому берегу острове. Весь он гранитного строения с толстым пластом тундры, покрытым ягелем (оленьим мохом). Остров этот лежит к северу от Воронова носа, при выходе из Белого моря в Ледовитый океан, в 28 верстах от берега; форма его овальная, окружность около 40 верст. На нем текут две речки с пресной водой, Золотуха и Рыбная, и стоят два озера также с пресной водой. Лес не растет здесь; жилья нет, кроме смотрителя и прислуги при маяке, выстроенном между 1838 и 1841 годами, В середине прошлого столетия, когда Мезень вела заграничный торг лесом, жили на южном краю острова лоцмана по найму лесной компании. Лед показывается у берегов Моржовца обыкновенно в начале октября, бродячие же торосы в начале ноября, и тогда прекращается всякое сообщение острова с материком. В мае сообщение это опять начинается и производится обыкновенно через посредство казенных судов, имеющихся при маяке. Не принося никакой прямо положитёльной пользы, за бесплодьем и безлюдьем, остров Моржовец весною служит спасительным пристанищем для весновальщиков, которых ежегодно, и не один раз, приносит сюда на льдинах.
Считаю нелишним объяснить здесь значение поморских слов, употребляемых для выражения известного состояния воды в приливах и отливах. Вот весь порядок этих замечательных проявлений жизни Белого моря и на поморском наречии, всегда метком и оригинальном. Начало прилива, и именно тот короткий момент, когда вода как бы задумывается и стоит неподвижно, не подаваясь ни вперед, ни назад, поморы зовут куйпогой и куйпакой (значение этого слова в некоторых случаях переносится и на осыхающий после отлива берег морской). За куйпогой вода заживет, т. е. начнет прибывать, сполняться, и все остальное время прилива носит уже название поло́й, прибылой воды. Прилив кончается: вода кротеет, течение ее делается тише, она вскоре сполнится и через шесть часов от начала прилива будет полная вода: затем она дрогнет и начнет западать (убывать) — и все следующее после того время отлива имеет одно общее название сухая, малая вода. Таким образом, опять через шесть часов будет куйпога и немедленно следующее за нею начало полой воды.
В Архангельском Поморье, можно сказать, нет ни одного селения, где бы нельзя было встретить рукописных списков этого замечательного сочинения, известного более под заглавием «Истории о отцех, и страдальцех Соловецких». Еще большим уважением и известностью пользуется «Соловецкая челобитная», сделавшаяся основным догматическим сочинением, опорою во всех спорах староверов и вызвавшая со стороны православных целые сочинения в ее опровержение.
При наряде покрута соблюдаются обыкновенно следующие правила, везде общие для каждого поморского селения. Крутятся в пай обыкновенно четверо: кормщик, тяглец, весельщик и наживочник. Последние трое называются рядовыми и отдаются в полное распоряжение кормщика. От кормщика требуется верное знание местностей всего спопутного Белого моря, а тем более океана и всех его становищ, умение метать снасти (яруса) и способы стряски, осола рыбы, знание воды, т. е, времени морских приливов и отливов и, наконец, лучшие места для лова. Добытый промысел делится на три части: две поступают в пользу хозяина, крутившего народ, за его снасти и суда; остальная треть добычи делится поровну между четырьмя работниками. Кормщик сверх того получает и в свой пай половой от хозяина, то есть еще ровно половину того, что ему досталось из третьей части по разделу, и, сверх того, награду, так называемый свершонок, от 50 до 5 рублей серебром, смотря по способностям своим и по тому, как богат был промысел. То последнее обстоятельство зависит естественно от расторопности самого кормщика и добросовестности в работе остальных троих его товарищей. Зуйки-мальчики не получают на свою долю ничего, кроме мелких, незначительных подарков и возможности с малолетсва приурочивать себя к трудным и дальним работам на тресковых промыслах
Эти норвежские местечки на языке поморов превратились в Омарфист, Васин и Варгаев.
См. дальше статью «Беломорские суда». (Глава X)
Многие лопари приучились в последнее время к русским кафтанам, при которых носят ныне и картузы с козырьком по летам.
Поной и Варзуга - две самые длинные реки Лапландского полуострова - вытекают из высокого болота, лежащего во внутренней части Лапландии. Внутренность эта малообитаема.
Молодая семга называется тиндой, она нарождается и вырастает выше порогов, мелка и безвкусна.
Поморским берегом, или собственно Поморьем, на языке туземцев называется западная часть Онежского залива между двумя уездными городами губернии: Онегой и Кемью. Дальние поморы Мезенские и терские обыкновенно зовут этот берег Кемеким. Мы следуем первоначальному названию этого берега по той причине, что поморцами, поморами называются исключительно обитатели Кемского берега.
Известный обычай сохранять за каждым лицом уличную на смешливую кличку в смысле приватного прозвища, более употребительного, чем по отчеству и фамилии, распространен по всей России, не исключая Сибири. В Архангельской губернии он известен под оригинальным названием «уличного устава», что и соответствует прямо термину казенных бумаг, взятому из латинского языка (privatus). Так же точно такие же вторые прозвища сохраняются и за селениями, помимо их официальных названий.
Основательница женского монастыря на реке Лексе.
В 1703 г., при основании Петрозаводска под именем Петровского завода на крестьянах Сумского острога лежала повинность, обязывавшая отправлять там разные работы — с 1706 г. по сентябрь 1714 г., когда эта повинность заменена была взиманием в казну 2000 рублей (не внесшие отбывали работу на заводах).
По более достоверным письменным свидетельствам видно, что царь подарил кормщику свое мокрое платье, даже до рубашки, выдал пять рублей на одежду, 25 рублей в награду и навсегда освободил от монастырских работ. О последующей судьбе Антипы Панова народное предание повествует следующее: царь Петр, подаривши Антипе свою шляпу, даровал ему вместе с нею право бесплатно пить водку везде, во всех царевых кабаках, во всех избах, где бы и кому бы ни показал он эту шляпу. Панов этим лакомым правом не замедлил воспользоваться и неустанно злоупотреблял им до такой степени, что, наконец, опился и умер от запоев.
Я был на этих местах, и только по указаниям рассказчика можно с трудом различить уцелевшие признаки царской пристани. Груды камней действительно могли быть навалены руками человеческими. Все рассказываемое здесь происходило в 1702 году.
Деревушка эта — собственно Важмо-салма — лежит у проливца на юго-восточном углу Выг-озера, в 27 верстах от Нул-озера. Здесь царь подарил хозяину дома, в котором останавливался, кафтан.