Девица, просмеявшись, поднялась, присела на камушек, и в ответ на бульканье особо коровистой помощницы объяснила, над чем смеялась.
Хоть дон Текило не знал языка на котором велась беседа женщин, не понять, о чем рассказала белобрысая полугномка, было сложно. Особо колоритные места девица сопровождала поясняющей пантомимой.
Теперь ржали, падая и тряся ножками, все остальные.
Лед недоверия, который дамы-воительницы испытывали к случайно обнаруженному крепышу в буренавском кафтане, почивающему под медвежьей шубой на пустынном берегу, был сломан.
Похоже, зима наступила, - подумал дон Текило, рассматривая, как плотно вмерз вытащенный на каменистый берег корабль едва не обесчещенных драконом буренавцев. Это ж сколько я выпил…
- Ну вот, значит, рассказали мне буренавские моряки о драконе. Потом я рассказал им о своих встречах с ящерами. Рассказать подробнее?
Девица, назвавшаяся Фаней и намекнувшая, что церемоний не любит, энергично послала истории о драконах подальше.
- Ты, как тебя, Тикалла, нам о моряках рассказывай. Значит, говоришь, у них в трюмах были бочки с вином?
- Были. Но потом куда-то девались…
- Куда? – уточнила Фаня. Дон Текило замялся, не зная, как объяснить.
- Ну… Моряки поискали и решили смотаться в ближайший порт, купить новых. Вот… Починили мачту…
- И что дальше? – ревностно продолжала вопрос Фаня.
Дон Текило поморщился, вспоминания. Починку мачты он помнил. Трудно было не заметить, как рубили сосны, обтесывали их… Запасенных дровишек компании буренавцев, слушавших истории иберрца, хватило надолго.
- Потом… Потом, кажется, появились пираты. Здесь, знаете, полно пиратов с Риттландских островов!
Фаня перевела речь Текило своим соратницам, и те зафыркали.
Дон Текило почувствовал себя идиотом. Посмотрел на рогатые шлемы воительниц, на их топоры и копья, на черные паруса драккаров…
- А вы, Фаня, откуда сами будете? – отважился задать вопрос вор.
- Мы с Зинга. Ты не отвлекайся. Давай про пиратов.
- Пираты грабили всех подряд, - с трудом припомнил дон Текило. – Помню, грабили ладью с пивом из Ллойярда, потом грабили буренавцев, которые везли сталь из Орбери… у них еще три бочки гномьего самогона нашлось…
- Угу… - сурово нахмурилась Фаня. – Продолжай.
Игнорируя командирские замашки Фани, дон Текило призадумался. Самому бы вспомнить, что случилось за три месяца разгульной жизни. Первое время «легенда» вора, что он-де изучает драконью жизнь, прокатывала на ура. После того, как дон Текило доблестно проявил себя при абордаже…
Лысинка сделала попытку сняться с насиженного места. Абордаж? Какой такой абордаж?
Память услужливо подсунула воспоминание: дон Текило стоит на борту и, размахивая косточкой окорока, вдохновляет моряков: «Братцы! Опохмел не за горами!»
Кажется, с такой же исторической фразы двадцать пять лет назад начался героический штурм Аль-Тораза.
Так вот, после пятого или шестого ограбленного и досуха опустошенного корабля буренавские мореходы окончательно признали дона Текило своим, подарили теплый кафтан с лисьим воротом, который вор и так украл у капитана… а что было дальше?
А, вспомнил.
Потом как-то раз, в третий день месяца Гусыни, когда ладья шла близко от берега, вахтенный заметил на обрыве, среди стволов корабельных сосен большую рысь. В сером балахоне, шлейфом волочащимся по сухим иглам и мокрому снегу. Обнаружив корабль, рысь припустила следом за ним, высоко подпрыгивая, будто старалась привлечь внимание кого-то из находящихся на борту. На палубу тотчас поспешили моряки; начали готовить луки, обмениваясь шутками, вот, дескать, будет жене на шапку, детишкам на шубку… Дон Текило, и без того трезвый, забубенил ближайшему остряку в ухо. Потом…
Дон Текило сморщился, отчаянно стараясь понять, почему зубы слева у него шатаются, болит правое плечо и коленка… А-аа, вспомнил! потом буренавцы, плюнувшие на всегдашнее благоговение перед «алхимиком», попытались начистить дону Текило рыло. Помнится, иберрец кого-то сбросил за борт, потом сбросили его… Стоп, а почему дон Текило оказался на берегу рядом с сохнущим кораблем? Ах да, отчаявшись починить мачту, команда пересела на одно из захваченных судов, а старое бросило до худших времен… А медвежья шкура откуда?
Поднапрягшись, многострадальная память отважного искателя приключений выдала странное видение: будто бы сидит дон Текило здесь, на берегу, у выброшенной на берег ладьи, и режется в кости с бурым мишкой… Проигравшись, страдающий зимней бессонницей хозяин Чудурского леса вяло рявкает на прощание, что шкуру он вернет, сейчас с соседа снимет, и отдаст, раз проигрался…
Так. Кажется, худо-бедно в воспоминаниях разобрались.
Теперь вопрос по существу. Где Ядвига?
- Чего молчишь, упыряка? – пнула дона Текило настырная белобрысая девица. – Чего по сторонам зыришь? Я с тобой разговариваю! Смотреть! Ма-алчать! Не отворачиваться!!!
Хорошо, пусть будет два вопроса: где Ядвига и что ненормальной зингской девахе от дона Текило нужно?
- Простите, госпожа, - попытался быть вежливым иберрец, - Я задумался о своей подруге. Понимаете, она должна быть где-то неподалеку. Я просто жажду встретится с ней… - дон Текило посмотрел по сторонам, но нигде рысья шкура не мелькала.
- Жена? – сурово поинтересовалась Фаня, и дон Текило счел за лучшее сказать правду.
- Нет, но очень милая девушка.
- Что ж ты на ней не женишься? – еще жестче поинтересовалась зингская воительница. Дон Текило скромно потупился:
- Не могу разбить деве сердце. Ибо сам уже женат, - и шепотом прибавил «Неоднократно».
- Козел, - припечатала Фаня. Присутствие могутных рогатых воительниц придавало ей совершенно недевичью наглость, и дон Текило решил не заострять вопрос, кто тут носит рога и сколько. – Ладно, меня твои шашни не касаются. Раз уж ты теперь мой пленник…
- А я пленник? – скептически протянул иберрец.
- Ага, - ухмыльнулась Фаня. Поиграла кинжалом. Показала усмешку а ля Тройной Оракул: - Короче, дон, если хочешь жить, помоги мне в одном дельце. Значит, у нас с девочками, - Фаня махнула рукой, и рогоносные дюжие девочки подошли ближе, - проблема. Зинг, если ты знаешь, остров бедный, холодный, там мало чего растет…
- Не знаю.
- Ну и … , если таких элементарных вещей не знаешь. Слушай, что я говорю. Значит, в конце лета мы заказали из Водеяра дюжину бочек кавладорского вина. И не получили. Потом должен был прийти груз из Уинс-тауна. Пиво, огурчики и семена капусты из Шуттбери.
- А капуста зачем?
- Я велела ее выращивать. Шуттберийская капуста, чтоб ты знал, улучшает цвет лица.
- Ну да. Полезный овощ.
Фаня очень нехорошо прищурилась, пробуя остроту лезвия кинжала и отыскивая в небритой роже иберрца признаки ехидства, иронии или сарказма. Дон Текило, даром, что был на голову выше и в полтора раза шире в плечах, почувствовал себя крайне неуютно.
- В месяц Лютни мы не дождались каравана из Брабанса с южными винами, а в месяц Охотника нам вообще пришлось пить козье молочко… Фэээ… мерзость! Так, скажешь, что козье молоко полезно, отрежу всё лишнее, понял? Значит, о чем я говорила? Ах да. Короче, была версия, что все суда, идущие к Зингу, перехватывает тот идиот…
- Какой идиот? – отважился задать уточняющий вопрос дон вор.
- Уфгас. Слышал? Такой весь черный, шепелявый и тупой, как гагий пупок. Уфгас, с Ритта. Точно не слышал? Слушай, иберрец, а на кой ляд ты вообще приперся в наши края, если о местных делах не в курсах?
- Меня вела любовь, - покаялся дон Текило.
- «Любовь»! – фыркнула Фаня. – Ну, ты точно […]
- Я, принадлежа к благородному роду Альтиста, предпочитаю другое наименование, - вежливо и твердо сказал иберрец. И тут же поспешил подсластить девице жизнь, добавив: - Кажется, я знаю причину ваших затруднений.
- Нно? - буркнула Фаня, очень нехорошо примериваясь, с какого бока резать иберрца будет подручнее.
- Когда я покидал последнее поселение перед путешествием на север, ходили слухи, что торговлю винами в восточной части Кавладора и южных провинциях Буренавии монополизировал какой-то торговый дом из герцогства Пелаверино, - собственно, этот слух дон Текило соответствовал в действительности. И слышал его дон Текило в Аль-Миридо, почти четыре года назад.
- Нну? – на кукишном личике воительницы проявился намек на интерес.
- Ах, эти пелаверинцы! Жадные людишки! Все им мало! Ведь наверняка вы получали их послания с предложением о деловом сотрудничестве, в том числе и в виноторговле!
Здесь дон Текило ничем не рисковал. Артур, шестой герцог Пелаверинский, сумел завлечь в подданные двух магов, специализировавшихся в межпространственных путешествиях. Они наладили ему такую службу доставки корреспонденции, что конкурентам и коллегам оставалось удавиться от зависти. Достаточно сказать, что рекламные объявления «Вертанского консорциума» или «Фрателли онести», синдиката купцов Бёфери, дон Текило видел и в шахтах клана Гогенбрутт, и в Башне мэтра Вига. Чтоб ушлые торгаши обидели своим вниманием целый остров викингов!..
- Может быть, пелаверинцы решили проучить ваш остров за то, что вы не достаточно радостно приняли их торговые предложения?
Судя по реакции Фани, ложь дона Текило пришлась к месту.
- Они об этом пожалеют! Клянусь туманами и Восьмым Позвонком, пожалеют!!!
Дон Текило поперхнулся. Туманами – национальной климатической гордостью – имели обыкновение клясться ллойярды. Вторая по распространенности клятва – близким родственником, лично знакомым с некромантом. А судя по тому, что девица не стесняется всуе упоминать замок, напичканный темными Чудесами от глубин подвалов до кончика носа горгульи, сидящей на крыше центральной башни…
- А что… - задал глупый вопрос иберрец, - ты из Ллойярда?
- Не городи чушь, - резко ответила Фаня. – Я тутошняя. Так, пора в поход. Девочки! – крикнула полугномка и перешла на язык викингов. «Девочки» прекратили жевать, выслушали распоряжения высокого… вернее, низкого начальства, замельтешили между драккарами и берегом, сгружая припасы и амуницию. – А что с тобой сделать, иберрец? – задумалась Фаня, глядя на дона.
Текило, говоря по чести и совести, испугался миниатюрной воительницы больше, чем дракона:
- Готов сдаться на вашу милость!
- Нужен ты мне… - фыркнула Фаня. Обернулась к своим подчиненным, отдала какой-то приказ. Две упитанные валькирии подхватили дона Текило, отнесли к ближайшей сосне и принялись опутывать веревками. Одна, та, с соломенными косами, воспользовавшись моментом, строила дону глазки. – Пока, урод, - бросила Фаня на прощание. Помахала пергаментами с записью сказа о великой драконьей рыбалке. – Беру на память, не возражаешь? Девочки, вперед! Разберемся с […], который заставил нас вести трезвую жизнь!!!
Моя жизнь прожита не зря, уныло подумал дон Текило. Я обучил ллояйрдку, играющую в викингов, новым словечкам…
Приблизительно три часа спустя после отбытия полка воительниц – они выстроились неровной колонной и маршем двинулись по направлению к Чудурам, горланя неожиданно сильными высокими голосами что-то боевое и воодушевляющее, - прибыли еще пять драккаров.
Дон Текило на всякий случай привязался к той же сосне, состроил умирающую морду лица…
Ему тут же поднесли выпить.
Глотая чересчур сладкую на изысканный вкус дона медовуху, иберрец мельком рассматривал, оценивал своих спасителей и придумывал, какую тактику избрать.
- Ты, шаловек, - пришепетывая, обратился к дону Текило громадный черный викинг. Собственно, почти все воины, сгружавшиеся с драккаров, были большими, высокими и плечистыми, но этот был грандиознее всех, - Ты тут шеншин не видал?
- Видел, - голосом умирающего ответил дон. Перехватил фляжку с реанимирующим напитком, добавил: - Спасибо… Вы спасли мне жизнь…
- Шлушай, шаловек, а куда эти шеншины дальше пошли?
- У… э… вы, наверное, тоже ищете пиратов, которые не дают переправить к вам на острова спиртное? – осторожно забросил пробный шар иберрец.
- Их мы тоше ишшем, - объяснил другой викинг.
- Но шеншин мы ишшем больше, - поправил боевого товарища черноволосый и чернобородый великан.
- Если вы ищете женщин, - ответил дон Текило, прихлебывая медовуху и перебирая в воображении все возможные варианты, - то они в Брабансе.
- Да? – удивился великан-викинг. Остальные не удивлялись, они уже спешили обратно на корабли, готовили паруса и весла. – А драккары здешя брошили…
- Конспирация, - пояснил дон Текило. – Слышал такое слово?
- Нет…
- Научу, - пообещал дон. Похлопал возвышенного викинга по плечу и уверенно двинулся к ближайшему кораблю.
Когда утром драккары величественно и неспешно шли вдоль ллойярдского берега, дону Текило почудилась рысь в неприметном сером балахоне, скачущая меж стволов корабельных сосен…
Но это был обман зрения, не иначе.
Ведь охранный артефакт разрушенной Башни днем становился сонным, малоподвижным и невидимым. Да и с чего бы Ядвиге – или любой другой женщине, если подумать, - преследовать его на протяжении трех с лишним месяцев?
В конце концов, их связывала совсем не любовь. Совсем не любовь, а… что?