– Извини, – произнес он сдавленным голосом.
– Извиняйся перед своим пустым желудком, а не передо мной, – проворчал Кратос, опуская мясо на стол.
Ужинали они в молчании, а после сели на стулья перед очагом, чтобы согреться. Третий пустой стул, стоявший рядом с Кратосом, только подчеркивал тяжесть потери.
– Пора, – сказал Кратос, встав и направившись к кровати в дальнем углу.
Атрей немного еще посидел, пытаясь вызвать воспоминание об улыбке матери. Именно ее улыбки ему острее всего и недоставало. Сегодня ночью он постарается сделать так, чтобы она ему приснилась. Он будет вспоминать о том времени, когда они радостно работали рядом друг с другом в ее саду. Самой счастливой она выглядела в те моменты, когда ухаживала за своими растениями.
Атрей заставил себя подняться и пойти к своей кровати, которая стояла напротив родительской, теперь наполовину пустой.
Со стороны отца доносилось тяжелое дыхание. Мальчик плотно закрыл глаза. Но через несколько секунд распахнул. Сон никак не шел, и он уперся взглядом в балки потолка. Никогда еще ему не было настолько одиноко. Будто из него разом ушло все, что делало его счастливым. Он понимал, что ошибается: у него есть отец, он не одинок – его жизнь должна продолжаться. Но за что боги его так наказывают? Чем он их так рассердил? Мама рассказывала, что есть хорошие боги, которые заботятся о людях. Так почему же эти самые боги не спасли его мать?
Устав размышлять, Атрей погрузился в сон без сновидений, но скоро его разбудил шум. Это беспокойно ворочался в своей постели Кратос, сражавшийся с воображаемым врагом.
Кратос принял защитную стойку, прислонившись к каменной стене и выставив перед собой клинки, чтобы отбиться от трех воющих волков, каждый из которых был вдвое выше его ростом: один черный с зелеными глазами, второй белый, а третий серый. Черный зверь, стоявший впереди двух остальных, выглядел настоящим вожаком. Безбородый Бог войны в греческом одеянии размахивал Клинками Хаоса, не подпуская к себе хищников, но они нисколько не боялись его. Кратос понял, что если он надеется пережить их нападение, то нужно положить по меньшей мере одного. Белый волк шагнул вперед, словно по команде. За ним вдруг выросла женщина в длинном плаще и капюшоне, скрывавшем большую часть лица. Она подняла руку, и три зверя прыгнули на Кратоса.
– КТО ТЫ? – проревел Кратос так громко, как только мог, а черный волк тут же впился ему в бедро и поволок прочь.
Сон мгновенно развеялся, едва Кратос подскочил в кровати. В окно падали красно-оранжевые лучи восходящего солнца. Одежда и постель пропитались потом. В доме было тихо. Кратос был почти уверен, что крикнул вслух, но спокойный сон сына доказывал, что все это ему приснилось в кошмаре. Какое-то время он пытался припомнить лицо женщины. Несмотря на отдых, руки его ныли. Он столько лет успешно отгонял от себя плохие воспоминания, но вот они вернулись снова, чтобы мучить его, но с какой целью – он не представлял.
Прошло еще немало времени, прежде чем Атрей зашевелился и пробудился ото сна. Подняв голову, он беспокойно посмотрел на отца. Тишина в комнате стала неловкой.
– Я сделал все, что ты сказал. Почему этого недостаточно? – спросил мальчик, словно продолжая незаконченную накануне беседу.
Кратос прогнал из головы воспоминания о сне, возвращаясь в настоящее.
– Ты вышел из себя, – объяснил Кратос, стараясь умерить резкость, которая слишком часто проскальзывала в его голосе, когда он разговаривал с сыном.
– Тот тролль хотел убить нас. Как будто ты никогда не злишься в бою, – возразил Атрей.
– Злость может стать оружием… если ее подчинить, использовать в своих целях. Ты этого не умеешь, – сказал Кратос.
– Я быстро учусь, – не унимался сын. – Мама мне говорила.
– И ты рискуешь поддаться болезни всякий раз, когда тебя охватывает гнев. Это уже не первый раз, – сказал отец, заставляя себя встать с кровати.
– Я знаю, отец, но я уже давно болел в последний раз. По крайней мере… уже давно мне не было настолько плохо. Я готов.
– Нет, мальчик. Не готов.
– Но… – начал было Атрей.
Он замолк на полуслове, услышав хруст ветвей. Поначалу звук казался довольно невинным, но быстро перерос в тревожный шум. К их дому приближалось нечто большое. Страх сковал Атрея.
Кратос схватил топор, прикидывая, сколько ему осталось времени, чтобы защитить сына.
– Что это было? – спросил Атрей, спрыгивая с кровати.
– Тихо!
Тишину прервало грозное хлопанье тяжелых крыльев, за которым последовало прорезавшее воздух верещанье. Затем снова захрустели ветки, словно ломаясь под большим грузом.