Печатая колесами узоры на снегу, катит по степи «летучка». Умело переключая скорости, ведет машину Роза и по сыпучему снегу, и по глубокой рыхлой колее, и по скользкому насту.
Между Булатом и Розой раскрытый «бортжурнал».
…1 февраля. Профилактический осмотр техники в Далай-Булаке.
3 февраля. Отремонтировали кормушки на свиноферме.
10 февраля. Вулканизировали камеры. Все — зиловские.
12 февраля. Починили в Хара-Нуре ветродвигатель.
17 февраля. Провозились с кинопередвижкой. Оказывается, тоже сельхозтехника.
Сегодня — восемнадцатое.
В кабине холодно. «Дворник» без устали сметает с ветрового стекла пушистый снежок. Дорогу можно узнать по торчащим из-под белого покрова верхушкам кустов ерника да сиротливо стоящим на обочине телеграфным столбам.
У Булата измученный вид, угрюмое лицо. Не от усталости, нет. На душе тяжело. Никак не оправится после смерти матери. Роза теряется в догадках: как вывести его из этого состояния, чем помочь, что сказать? Так и едут. Молча.
В приемнике свист, шорох, вой — ничего не разберешь. Сквозь оглушительный треск едва пробивается сдавленный голос диктора:
— …районам снег. Ветер сильный, до тридцати… ти… секунду… степи… шторм…
Врывается чей-то уверенный бас:
— Я «Березка». Как меня слышите? Прием…
Торопливо, взволнованно:
— Ждем вертолет! Направляйте как можно быстрее!
Все забивает тревожная морзянка. Гремят далекие аплодисменты…
А здесь, поблизости, рядом — шурган. Он несется навстречу «летучке» и вот-вот повстречается с нею. Ветер уже закружил неистовую снежную карусель, и сразу пропала из виду дорога.
Машина замедляет ход.
— Что будем делать?
— А черт его знает! — безразлично отвечает Булат. — Явление природы…
Впереди прямо на глазах вырастают снежные холмы.
— Не заблудимся?
— Держись по этим гребням.
— Ты не путаешь?
— Давай, давай. Все правильно.
— Ой, засядем! — испуганно вскрикивает Роза, резко поворачивая руль вправо. — Какой сугробище!
— Пусти! — Булат впервые хочет сменить ее.
— Я сама.
Все трудней и трудней. Приходится отвоевывать каждый метр. Машина буксует. Ну, вот как будто и все… Застряли.
Выскочили на ветер, взялись за лопаты. Копали, копали, швыряли, швыряли снег — добрались до грунта. Бросили под колеса свои телогрейки. Роза уселась за руль. Взад-вперед… Взад-вперед… Виляет «летучка» из стороны в сторону, съезжает с расчищенного места. Все-таки переупрямили, выскочили.
Роза взглянула на спидометр.
— С ума сойти!.. Ты посмотри, сколько за три часа проехали. Ну и тащимся!..
— Хоть медленно, да едем. Нам с тобой в кабине — что. Вот кого сейчас шурган в степи захватил… Давай газуй. Успеть бы все кошары объехать.
— Через бугор перевалим, до первой уже доберемся. Ты, конечно, туда спешишь? — лукаво скосила глаза Роза.
Булат не отозвался на шутку.
…Стоянка была безлюдна, хотон — пуст. Возле засыпанных снегом избушек стоял трактор.
— Пятнадцатый? — удивился Булат. — Как он сюда попал? Я Далаеву позавчера велел гнать его в КТМ. Он же еле ползает.
Остановив «летучку» подле трактора, Роза высунулась из кабины.
— Тогоши-и! Где ты? Иди сюда!
Из-под «Беларуси» вылез перемазанный соляркой парень.
— Здесь, по-твоему, мастерские? — накинулся на него Булат. — Почему не выполнил распоряжение?
Далаев, не удостоив его ответа, снова полез под трактор.
— Во что превратил машину? — не унимался механик.
— Какой ты человек! — донеслось снизу. — Машины жалеешь, о людях не думаешь. Шурган — понимаешь? Отара пропала…
— Что? — всполошилась Роза. — Почему сразу не сказал?
— А вы не слышали? Вся бригада Оюну ищет. Я маленько трактор налажу, тоже поеду.
Булат стоял бледный, растерянный. И посторонний, наверно, заметил бы, как перевернуло парня, стоило ему услышать о несчастье с Оюиой.
Совещались недолго. Осмотрев вместе с Тогоши трактор, Булат посоветовал не тратить попусту время.
— Займись лучше хотоном, — сказал он. — Разгребай снег. А мы поедем.
«Летучка» рванулась в степь. Мчались по бездорожью, выбирая бесснежные места. Роза беспрерывно сигналила. Булат стоял на подножке, держась за крышу кабины, напряженно вглядывался в пустынную даль.
Еще совсем недавно их машина то и дело капризничала, буксовала, застревала, а тут словно крылья у нее выросли. Булату же казалось, что они еле ползут, но он не решался торопить Розу.
— Смотри! Там… впереди…
Лицо Булата просветлело.
— Человек…
— Похоже, мужчина, — неуверенно сказала Роза и направила «летучку» к нему. — Сокто-ахай…
— А вдруг он не знает, что Оюна с отарой пропала?
— Смотри, не проговорись!
Громко лая, к «летучке» примчался Хоройшо.
Молодые люди вышли из машины.
— Амар сайн, дети мои, — поздоровался с ними старик, весь покрытый куржаком. — Какие новости?
«Не знает!» — сообразил Булат.
— Все машины из Хангила к вам направили — шурган…
Сокто понимающе покачал головой.
— Я всю ночь не спал. Утром затихло, решил — пойду. Хоть и старый, а чем-нибудь пригожусь внучке.
— Оюны сейчас нет… — ляпнула Роза и осеклась.
— Вы, дедушка, идите к кошаре. Оюна с отарой скоро там будет.
— Ладно, ладно, — согласился Сокто. — Вы поезжайте.
Булат и Роза старались не встречаться взглядом.
— Сворачивай-ка сюда, — скомандовал Булат.
Часа через полтора они выехали на отару. С овцами шла Балмацу. Оюны не было…
И опять кружили по степи. Отыскивали следы овец, старались держаться пути, которым шла отара.
— Стой! — Булат спрыгнул с подножки, побежал вперед, нагнулся, что-то поднял.
Он медленно вернулся к машине, держа в руках «Спидолу». Транзистор был включен.
— …танцевальную музыку, — отчетливо послышалось среди полного безмолвия.
Булат резко вывернул регулятор громкости до щелчка. Приемник, словно поперхнувшись, замолк.
— Давай покричим, — предложила Роза.
Оба во весь голос позвали:
— Оюна-ааа!
— Отзови-иись!
— …ииииисссь! — подхватило эхо.
— Таа, таа, та-та-таа! — сигналила Роза.
Снова кричали.
— Оюна-ааа!
Булат натянул поглубже шапку.
— Я пошел.
— Куда?
— Стой здесь. Я скоро.
Спорить с ним было бесполезно.
— Буду ждать, — вздохнула Роза. — И гудеть буду…
…Ничего не смогли поделать морозы с родником. Струится под снегом, курится паром, бурлит и клокочет в полыньях, словно подогревают его снизу. Лишь там, где осенью плескалось озерцо, промывая холодной чистой водой далекие звезды, блестит гладкий, прозрачный лед.
Кругом нетронутый снег. Ни дорожки, ни тропинки. Давно здесь не ходили, не ездили.
Он ни на что не надеялся. Шел, задумавшись, вспоминая встречи у родника. Здесь они хотели сложить песню. Здесь сидели на камне. Здесь сердца их сказали больше, чем самые красивые слова…
Здесь Булат и нашел ее. Оюна лежала, полузасыпанная снегом, в каком-нибудь десятке шагов от того самого камня.