Пора, однако, кончать.
— Всем ясно?
— Ясно! Теперь можно «Москвич» изучать. Хоть сегодня.
— Сразу много нельзя, забудешь.
— Про комбайн забуду, про «Москвич» запомню.
— Булат, а зачем вы разбираете этот комбайн? Что вы около барабана такое делаете?
Об этом Булат действительно ничего не говорил. Это его и Дугаржаба тайна. Они пригнали в бригаду списанную машину и уже начали реконструировать, чтобы она одновременно убирала и сушила хлеб, чтобы работала в любую погоду… Механик мнется, переглядывается с другом. Чабаны не отстают.
— Для чего это?
— Вы сами придумали?
Приходится раскрыть секрет. О-оо, какой это вызывает всеобщий восторг! Очень нужное дело, соглашаются чабаны. Неужели парни своим умом дошли? Стоит попробовать. Ведь если получится — всей стране польза! Находятся и осторожные, недоверчивые: раз на заводах никто не додумался, чего уж тут… Есть и совсем боязливые: «Еще сломаете!»
Постепенно все расходятся и разъезжаются. Уже поздно. Но Булат с Дугаржабом не собираются ложиться спать. При свете фар они долго еще копаются в комбайне. Работают молча. Лишь изредка слышится, словно в операционной:
— Ключ на двенадцать!
— Держи.
— Разводной!
— На.
— Кусачки!
— Справа лежат.
— Молоток!
— Бери.
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
Магазин на центральной усадьбе, в Хангиле, работает не по какому-нибудь расписанию, а по настроению продавца. Когда захочет, тогда и откроет. Мало ли у него своих дел, не все же время торговать!
Таких, как в Хангиле, магазинов много. Не очень просторный, не очень светлый. От пола до потолка по трем стенам полки-стеллажи, загруженные всевозможным товаром. На прилавках под стеклом тоже разложена и расставлена всякая всячина. Практически здесь можно приобрести все, что угодно, хотя большая часть товаров и продуктов попадает сюда, не найдя сбыта в аймачном центре. Справедливости ради надо заметить, что и в Хангиле такие вещи не пользуются повышенным спросом. В самом ходу разное полотно, шелк, сукно, штапель. Из культтоваров всегда в дефиците радиоприемники «Рекорд» (транзисторы в Хангиле пока почему-то не вошли в моду), а из напитков, как нетрудно догадаться, горячительные…
Хозяин магазина — Сельпо Даши — вполне освоился на новом месте, торгует бойко. Оборот у него растет из месяца в месяц, хотя запас лежалых товаров почти не уменьшается. Одетый в белый халат не первой свежести, Сельпо Даши учтивым поклоном встречает посетителя:
— Добро пожаловать, Цынгуевпч! Какие новости?
Шойдок Цынгуев степенно подходит к прилавку и, поигрывая костяшками счетов, нехотя произносит:
— Есть… отдельные новости. Такие вот есть новости. В сомонный Совет поступают жалобы на работу магазина. Как бы тебе сказать… В общем, по указанию председателя я, как депутат, пришел проверить, как ты проводишь советскую торговую политику.
На лице у Сельпо Даши счастливейшая улыбка, будто ему сообщили об отгрузке партии дефицитного товара.
— Очень приятно, — говорит, кланяясь, Сельпо Даши. — Какую хотите ревизию делайте. Прямо хоть сейчас делайте. Может, закрыть магазин?
— Нет… Продолжай работать. Дай-ка мне жалобную книгу.
Сельпо Даши долго роется под прилавком, извлекает оттуда запыленную тетрадку и полой халата обтирает ее.
— Прошу, пожалуйста!
Шойдок Цынгуевич неторопливо перелистывает страницы. Записи давние и довольно схожие по содержанию: «Почему ценные вещи продаются только через задние двери?»; «Разве только тем, кто сдавал шерсть, нужны валенки?»; «Второй год жду мотоцикл»; «Во время уборочной надо запрещать продажу водки»; «Для животноводов нужна развозная торговля»… Кто-то накатал по-старомонгольски: «Я пайщик. Тридцать лет плачу взносы. Верните мне деньги».
Эти самые записи Цынгуев, помнится, видел года полтора или два назад, когда Сельпо Даши еще в Хангиле не было. Он бросает тетрадку на прилавок.
— Еще какие бумаги есть?
— Больше нет. Можете посмотреть вчерашнюю фактуру. Получены дамские дошки. Вашей жене, парторгу, не понадобится?
— Нет, не понадобится, — сердито смотрит Цынгуев на продавца и протягивает руку за фактурой. — Давай, посмотрю.
— Будьте любезны!
В магазин входит Сокто-ахай. Попав после яркого солнечного света в полумрак, он долго оглядывается по сторонам. Сельпо Даши спешит к нему.
— Здравствуйте, — стягивает старик малахай. — Ну, как поживаете?
— Спасибо, ничего. Какие новости в ваших степях? Что будете покупать? Старейшего чабана готовы обслужить по высшему разряду!
Старик машет шапкой и медленно обходит прилавки, рассматривает полки, затем, откинув полу старого халата, выуживает кожаный мешочек с деньгами.
— Дай мне один зеленый чай…
— Пожалуйста! — Сельпо Даши кладет перед ним большой кирпич чаю и щелкает на счетах.
— Конфетки, завернутые в бумагу, свешай.
— Килограмм?
— Клади два… Еще одну бутылку возьму, может, какой гость зайдет.
— Какую вам подать? У нас много всякой выпивки.
— Все равно. Дай такую, — показывает он на портвейн и тычет скрюченным пальцем в стекло, под которым разложены часы. — Достань самые дорогие.
— Мужские? Женские? Ручные? Карманные? Простые или золотые? — Сельпо Даши сама услужливость.
«Золотые надо купить, — размышляет Сокто-ахай. — Сын вернется, ему будут. А не вернется, внучка есть, подарю зятю на свадьбу».
— Давай золотые.
— Самые лучшие и ценные, — не говорит — поет Сельпо Даши. — У нас в Хангиле ни у кого таких нет, Сами будете носить или кому подарите?
Дед Сокто ничего не отвечает ему, рассчитывается и, заметив Цынгуева, направляется к нему.
— Это ты, Шойдок? Здравствуй!
— Здравствуйте, Сокто-ахай! Вы сделали покупку не меньше, чем Сандан-нойон в старину. Надо бы обмыть…
— Что значит «обмыть»?
— Ну-у… немножко сэржэм капать…
— А-аа. Можно. Я теперь человек свободный.
Бригадир придвигает к нему поставленный на бок ящик из-под вина.
— Садитесь, Сокто-ахай. Сперва покурим. Угощайтесь.
Старик берет у него папиросу, разламывает ее, вы-сыпает табак на ладонь и отправляет его за щеку.
— Ну, как моя Оюна?
Бригадир неопределенно пожимает плечами.
— Ее отара нынешнюю зиму первый приплод даст, — как бы самому себе говорит Сокто-ахай.
— Обязательство взяла от дондоковых тулгушек по сто ягнят получить… Как бы в лужу не села.
— Зимовка трудная будет, — старик даже табак перестал жевать.
— Я вам, помните, советовал с председателем поговорить?
Сокто виновато опускает голову:
— Все не получается… Редко в деревне бываю… Се-годня вот опять Цырена в конторе нет…
Цынгуев щелчком отправляет окурок в бочку с песком.
— Да-а… Давно бы надо. Ну, я завтра к вам заеду. Поговорим еще. Покупки ваши обмоем.
— Можно, — не очень охотно соглашается старик и встает.
А в магазине появляется новый покупатель — Бальжима-абгай с алюминиевой кастрюлей в руках.
— Сайн байна! — здоровается она сразу со всеми.
— Сайн! — отвечает Сельпо Даши не очень ласково.
— Что нового? Мой заказ привез?
— А что вы заказывали?
— Опять забыл? Сколько раз тебе говорить! Масло! — сердится Бальжима.
На лице у продавца смесь огорчения и изумления.
— У нас имеется всевозможное масло! Есть растительное. Есть машинное. Какое вам нужно?
— Сливочное масло мне нужно. Понимаешь? Сли-воч-ное!
Сельпо Даши поднимает руки вверх.