— Наверно, у дяди Долсорона. До него не проехать — овраг.
— Ладно. Придут так придут. Давай-ка попробуем вытащить машину. — Он лезет в кабину грузовика, заводит двигатель.
Задние колеса выбрасывают два веера брызг и, конечно, крутятся вхолостую.
— Давай ее на буксир! — кричит Роза.
— Подожди. — Булат переключает скорости, прибавляет газ. — Черти! Совсем не тянет мотор. Как только ездят… Сейчас дернем.
Он цепляет трос к застрявшей машине. «Летучка» натужно ревет, гудит, фыркает. Роза приоткрыла дверцу кабины, наклонилась поглядеть — буксует! Вырулила на траву, снова попыталась тянуть — ни с места! Сама чуть не завязла.
Девушка вылезла из кабины, расправила затекшую спину.
— Засядем…
Булат помотал головой:
— Еще разок. Говорят, надо всю силу коня испытать.
И снова заныла, застонала от перегрузки «летучка». То влево, то вправо бросала Роза машину, и все без толку. Удалось ей лишь вылезти на относительно сухое и ровное место. Потянула оттуда.
— Ничего не получается! — отчаялась девушка.
Вдвоем набросали под колеса грузовика все, что смогли подобрать. Опять дернули. Неудача. Как в басне: нос вытащишь — хвост увязнет…
Роза крепко сжала губы, нахмурилась, чуть не плачет. «Не выйдет из меня настоящего шофера!» — в отчаянии шепчет она про себя.
И в тот самый момент, когда она уже окончательно решила сдаться, почувствовала: засевшая машина стронулась с места. Стронулась! Не поверила, выглянула: ползет!.. Вот тут-то от радости она едва не загнала в грязь «летучку» по самые крылья, не успела вывернуть. Сдавала назад, рывком бросала машину в сторону, сжимала руль так крепко, будто от этого зависело что-нибудь, будто сама тянула трос.
Обе машины были на ходу, когда прибежали хозяева грузовика — заведующий током, весовщик и шофер. С одежды их стекала вода, лица у них раскраснелись — кажется, успели хватануть… Весело загалдели:
— Здорово. Легки на помине, добрые люди.
— Понимаешь, что-то забарахлило, не смог сам вытащить…
Как ни сердит был Булат на них за то, что бросили машину, а виду не подал. Спросил только:
— Что случилось?
Вот всегда он такой, Булат. Роза не вытерпела:
— Три здоровых мужика сами не могли справиться! Привыкли на дядю надеяться. Поехали, Булат!
— Да вы что? — всполошился завтоком.
— Подожди, — утихомирил девушку механик. — Не шуми.
— Нам что, — беспечно бросил шофер, вихрастый парень с руками, словно шарнирами прикрепленными К плечам. — Мы и отдохнуть можем. Нам еще лучше…
А весовщик пригрозил:
— Доложим бригадиру.
Булат открыл капот, стал копаться в моторе. Внимательно вслушивался в неровную, с перебоями работу двигателя. Всего несколько дней назад, когда делал профилактический осмотр этой машины, наказывал водителю, чтобы тот не забывал о технических уходах, регулировках, смазках. Похоже, что этот парень на шарнирах все слова его пропустил мимо ушей, что для него безразлично, как служит ему машина, не заботится он о ней, не бережет. Грузовичок мог бы еще ходить да ходить, а с таким горе-хозяином вот-вот перейдет на полную инвалидность. Булат с силой захлопнул капот.
— Своим ходом не пойдет.
Заведующий током и весовщик стали уговаривать его. Шофер помалкивал.
— Вся работа станет, — доказывал завтоком.
— Ничего не знаю, — Булат говорил жестко, непривычно жестко. — Машину надо немедленно ставить на капитальный ремонт.
— Что ты говоришь! — раскипятился завтоком. — Разве можно в такую горячую пору останавливать машину? Даже на один час мы без нее остаться не можем.
— На току почти четыреста центнеров зерна, — подхватил весовщик. — Оно греется. Кто будет отвечать, если попортится?
— За зерно вы будете отвечать. А за машину, — Булат кивнул на шофера, — с него спросят. Угробил ведь. Ее еще можно заставить поработать. После ремонта. А в таком состоянии и на пару рейсов не хватит, зато уж тогда только списать останется…
Заступничество спутников приободрило шофера. Он, словно на нем и вины не было, напустился на механика:
— А «летучка» у нас для чего? Вот и чини. Еще в мастерскую! Сейчас как на фронте: некогда красоту наводить, зерно возить надо.
— Эх ты! Еще шофером называешься, — задохнулся Булат. — Я все сказал.
Он вынул ключ зажигания, сунул в карман, пошел к «летучке».
— Поехали.
— Ты работу зернотока срываешь.
— Много на себя берешь!
— Мы этого так не оставим, — наперебой заговорили все трое, но, чувствовалось, уверенности у них не было.
Роза включила скорость. «Летучка» тронулась.
— Будете знать, как машину беречь! — крикнула она.
И опять ухабы. Бросает «летучку» из стороны в сторону, кренит на выбитой, разъезженной дороге, залитой грязью.
Вот и Улзытуйская ферма. Несколько собак выскочили навстречу, погнались за машиной, но, изойдя лаем, отстали. Из крайнего дома кто-то вышел и зашагал навстречу, размахивая руками. Подъехали — Дондок! Все в том же женском плаще, с опухшим лицом.
— Дондок, мэндэ! — притормозила Роза. — Ты откуда?
Шлепает по лужам, не разбирая дороги, Дондок, скалит металлические свои зубы, весело орет:
— В Борзе в карты играл, в Ононе в очко гонял, в Дульдурге дурака валял…
— Серьезным делом занимался, — смеется Булат.
— О, не говори! Много мест, где еще надо побывать. Не успеваю. Повезло с вами встретиться. Теперь успею. Берите меня в компанию, — вскакивает Дондок на подножку.
— Еще неизвестно, по пути ли нам с тобой. Ты куда направляешься? — спрашивает Роза.
— В одно место заскочить надо, а потом в Агинский дацан. Вы не думайте, что на молебен. По торговым делам…
— Не выйдет. Вот если бы к Балмацу, — взяли бы с собой.
— Мне сейчас не до жены.
— Она тебя ждет. Балмацу теперь очень хорошо работает.
— Ну и пусть работает, — огрызается Дондок. — Мне-то какое дело.
— Ты бы все-таки вернулся, — советует Булат.
Дондок ухмыляется:
— Мне не к спеху. Я запаха навоза не переношу. Палец о палец теперь не ударю на черной работе. Я для себя дело нашел. По способностям… А когда у вас коммуна будет, шлите телеграмму. Подумаю.
Булат рассердился.
— С тобой бесполезно разговаривать. Ну, мы поехали. Не можем тебя, Дондок, с собой взять.
— Хоть до фермы довезите.
Роза тронула с места.
— Наша мастерская — не такси. Слазь с подножки. Еще под колеса свалишься.
— Друзья, подвезите, — просит Дондок. — Я за что-нибудь ухвачусь. Хоть немножко подбросьте…
— Слазь! — Роза прибавила скорость. Дондок спрыгнул и некоторое время бежал за машиной, но, конечно, отстал.
— Неисправимый он человек, — вздохнула Роза.
— Жизнь исправит, — изрек Булат.
— Посмотрим…
Дорога все хуже и хуже. Глубже колея, больше воды в ней. Едва ползет «летучка». То и дело приходится останавливаться, ногами проверять путь, осторожно отвоевывать у грязи еще десяток метров. У Розы затекли руки, но она не хочет признаться, что смертельно устала. И все-таки не выдерживает:
— Может, объедем, — нерешительно произносит она.
Булату жаль ее, но кто знает, может, объезд нисколько не лучше. А руля она все равно не отдаст…
— Давай, давай потихоньку… Вправо! Теперь чуть левей! Прямо… Эту лужу с ходу проскочим. Жми!..
Машина едет под уклон. Раскачиваясь, словно лодка, плывет «летучка» по большущей луже, гонит впереди себя волны, выбрасывает из-под колес фонтаны воды…
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
В старину здешний люд предпочитал на любой вопрос отвечать — «не знаю». Даже пословица существовала: «Нет ничего мудрее слова «не знаю». А знать всем хотелось, да еще как хотелось. Почти каждый старался, чтобы его сыновья были грамотны, отдавали мальчишек на учение к ламам в монастыри-дацаны. Только чему могли научить монахи? Молитвам…