Олег, отчаянно зевая, прошлёпал на кухню, поставил чайник на плиту, развернулся, открыл кран с холодной водой и решительно сунул голову под него.
Утро настало.
Не вытирая рук, Олег зашёл в маленькую комнату, стянул с сына одеяло и стряхнул холодные капли ему на спину. Тот завизжал и ловко нырнул под кровать.
— Когда вытрешь там пыль, вставай. Пора кашу варить.
Варить утреннюю кашу — точнее, следить, чтобы она не убежала, было первой трудовой обязанностью маленького Сашки.
Затем Олег развёл растворимый кофе, отнёс в большую комнату, откинул краешек одеяла и подсунул чашку, полную горячего аромата, Танечке под нос. Жёнка улыбнулась во сне, довольно мурлыкнула, перевернулась на живот. Не открывая глаз, она нащупала чашку и поднесла к губам.
Кофе в постель было любимой процедурой не столько для Тани, сколько для самого Олега. Ему доставляло огромное удовольствие слышать сонно-довольное бормотание своей прелестной супруги, необычайно возбуждало стройное обнажённое тело, ещё полное ночного тепла, нравилось видеть, как Танечка лежит на животе, помахивая в воздухе ступнями, и млеет от маленьких глотков горьковатой бодрости. По выходным сия процедура кончалась тем, что он снова нырял к супруге под одеяло, но сегодня день был будний. Поэтому Олег лишь погладил свою Таню по волосам, один раз, не удержавшись, скользнул ладонью вниз по шелковистой спине, до плотной попочки, увы, затянутой на этот раз кружевными трусиками, вздохнул и отправился готовить завтрак.
Работал Олег Димин плавильщиком в частной ювелирной мастерской, можно даже сказать — небольшом заводике. Некая буржуйка Надежда Альбертовна устроила своё предприятие на Обводном канале. Представляло оно из себя трёхэтажный дом, где на первом этаже сверкал обширный офис (служащий, скорее, выставочным залом), а на двух других пятнадцать художников лепили восковки. В подвале стояла муфельная печь, в которой Олег плавил драгметалы (в основном серебро) и разливал по формам. Главной его задачей было не допускать простоя расплава — угорают ценные металлы со страшной скоростью. По той же причине нельзя было оставлять работу на потом. Начал плавку — доводи до конца.
Хозяйка мастерской — маленькая тощая женщина со злыми глазами — с присущей буржуям бдительностью каждые два часа прибегала в подвал и заглядывала в тигли. Олег тут же начинал ругаться. Частично обижаясь за недоверие, частично демонстрируя свою пролетарскую независимость.
Сегодня, после очередного визита Надежды Альбертовны, он подумал, что можно было бы воссоздать её в своём сне и покарать за недоверие Драккаром. Олег представил себе тщедушную жилистую фигурку, тоненькую шею, жалобный писк, и совсем было уже замахнулся мечом… но в последний миг пощадил несчастную: в конце концов, тётка она неплохая. Бесплатную спецодежду всем выдавала, проездные карточки. Один раз, когда три месяца денег с клиента получить не могла, продала свою квартиру, чтобы зарплату выдать. Да и угорают в тиглях её кровные, не чьи-нибудь. Мысли тем временем перескочили на рухнувшие стены: что же там, что за ними? Дьявол обещал сделать мир таким, какой Олег пожелает. Что же там получилось? Эх, проснуться бы хоть на пятнадцать минут позднее!
Домой Олег вернулся около десяти. У художников разыгралась фантазия на крупные формы — пришлось две лишние плавки делать. Сашка встретил его в коридоре и угрюмо сообщил:
— А у меня мама Афика отобрала.
— Кого?
— Ну, попугая…
— Времени-то сколько, — серьёзно, как мужчина мужчине, ответил Олег. — Тебе уже полчаса как спать пора. А ты, небось, играл с птицей?
— Да я его только положить рядом хотел. Чтобы ему спать удобнее было.
Олег представил себе желтоклювого Альфонса в детской постельке и с трудом подавил улыбку:
— Нет, Сашка, ты не прав. Птичкам нужно спать на жёрдочках.
— Тогда я за йогуртом пошёл, — вздохнул сын. — Спокойной ночи.
И потопал к холодильнику. Там, на кухне, Таня, не забывая поглаживать млеющего на плече попугая, уже накладывала в тарелку с дымящейся варёной картошкой котлеты.