«Пешка» выбралась на самую макушку Пулковской высоты, за лениво мигающим светофором мелькнула остановка — пустая — и вдруг всё исчезло… Автобус парил в небе, в бесконечности, в тишине, лишь далеко внизу колдовскую мглу разрубал сияющий клинок Пулковского шоссе, по левую сторону от которого бегало, светило, переливалось, перемигивалось множество огоньков. Там жил, дышал и ворочался гигантский организм аэропорта. А по правую сторону отдыхала вечность, и покой её не нарушала ни одна суетливая искорка.
«Пешка» ухнулась вниз, ёкнуло сердце. Но фары вырвали из небытия убегающий круто под гору заиндевевший асфальт, руки привычно повернули руль, и через несколько секунд машина, проскочив поворот на Пушкин, выехала на ярко освещённую аэропортовскую трассу.
Единственная пассажирка вышла возле метро, взамен сели трое. Правда, все они ехали до конечной, так что времени на остановки Трофимов не потерял, и заявился на станцию на двадцать пять минут раньше графика.
— Ну ты гонщик! — Диспетчером на станции сегодня была Зина. Она сурово погрозила пальцем и быстро закрыла путёвку. — Ладно, лети на свою развозку, ещё успеешь.
Но за десять минут выполнить все формальности всё равно невозможно, устраивать ночные гонки по скользким дорогам не хотелось, а потому в час сорок Саша только-только подъехал к БАМу. Впрочем, расстраиваться у него причин не было: всё равно завтра выходной, так почему бы и пешком не прогуляться? Не торопясь, Трофимов снял зеркала, подмёл в кабине, написал сменщику записку, прошёл врача, сдал путёвку в диспетчерскую и отправился в путь.
Мороз почти не ощущался — наверное, из-за полного безветрия. Небо отсутствовало напрочь, даже задранный вверх прожектор на будке сторожа возле гаражей не мог дотянуться до непробиваемых ночных облаков. Саша мимоходом кивнул скачущим у сетки собакам, обогнул забор стадиона и неспешно пошагал домой, предвкушая, как выпьет чашечку кофе, заберётся под тёплое верблюжье одеяло и тщательно проспится, часиков этак до двенадцати или до часу. В крайнем случае, до двух. Потом заберётся в ванную, прихватив с собой чашечку кофе и свежую газету, и хорошенько отмокнет в горячей воде. Потом подсушится феном, пообедает и, прихватив бутылочку коньячка, отправится к Серёже Близнякову в гости — тот как раз две новые видеокассеты обещал.
Настроение было благодушным — и воздух от этого казался сладким, холодок приятным, иней на деревьях переливался серебряными искрами, а фонари стояли по стойке смирно и услужливо светили прямо под ноги.
До дома оставалось совсем немного, когда послышался радостный звонкий голос:
— Смотрите, он пришёл! Поверил…
Девушка стояла прямо перед Сашей. Откуда только взялась?
— Ну надо же, какой злопамятный! — пожал плечами парень. Из-под распахнувшегося пиджака стала видна свежая кремовая рубашка. Его подруга в дублёнке улыбнулась и стукнула кавалера кулаком под рёбра.
— Дедушка, ты обещал…
Девушка подхватила Сашу под руку, выжидательно глядя на старика. Тот погладил правой рукой бороду, подумал, потом перекинул из ладони в ладонь посох, круто развернулся и пошёл прочь.
— Синица-а, — протяжно позвал парень, — смотри не проспи!
Тут же снова получил под рёбра от своей спутницы, рассмеялся, и они побежали за стариком.
— С ума сойти, — наконец-то выдавил пришедший в себя Трофимов, — а я думал, ты мне приснилась…
— И всё равно пришёл? — Она неловко прижалась к молодому человеку, — Молодец!
Трофимову стало стыдно. К тому же он совершенно не представлял, что теперь делать. Не ожидал подобного сюрприза…
— Тебя как зовут? — шёпотом спросила она.
— Саша, — и так же шёпотом переспросил: — А тебя?
— Синичка.
— Как?
— Синичка.
— Красиво… — Трофимов лихорадочно пытался сообразить, куда можно пригласить девушку в полтретьего ночи. — Синичка — это имя?
— Да. Тебе не нравится?
— Почему, нравится. И ты, и имя… — Только тут Саша заметил, что они разговаривают всё тише и тише. — Синичка, а почему мы шепчемся?
— Такое чувство, что у тебя в мыслях ералаш, не хочу мешать… — Глазки её хитро прищурились, и Трофимов тут же решил плюнуть на все условности. Не сбегать же от такой красавицы!
— Синичка, ты обещала, что тебя можно будет украсть… — Он решительно обнял её за плечо и повёл рядом с собой. — Так вот, ты украдена!.. Какая у тебя шуба холодная…