— Ну ты буйвол! — вломился в кабину Ярополк и довольно больно, хоть и по-дружески, треснул Трофимова кулаком по плечу. — Такую громаду сдвинуть! Как пёрышко! А по виду не скажешь. Как только смог?
— Что смог?!
— Она неслась, как волк за зайцем! А ты одной рукой — туда, сюда! И послушна, как овечка! Дед, аки коня за узу вёл!
— Пойдём, — спокойно скомандовал старик, первым покинул салон и пошёл в сторону отделения.
Синичка быстро чмокнула Сашу в губы и устремилась следом за ним. Немного проводив всех их взглядом, Трофимов включил вторую передачу, тихонько тронулся с места, за несколько секунд догнал их, пару метров проехал рядом, потом увеличил скорость и рванул к кольцу «пятидесятого», на заправку.
На Наличной улице, из уличного телефона-автомата, он позвонил в парк, соврал, что стоит у моста Лейтенанта Шмидта с пробитой подушкой, и попросил возврат по технеисправности. Сонный женский голос сказал: «Ёж-жай», и Трофимов спокойно отправился дальше. Теперь его опоздание с линии никого беспокоить не должно — поломка зафиксирована официально.
В очереди на заправке маялось всего трое — два «КАМАЗа» и «Вольво»-дальнобойщик. Правда, последний ухитрился залить в неведомые ёмкости аж полторы тонны топлива, и в итоге полчаса Саша всё-таки потерял.
Когда «Пешка» остановилась на углу Беринга и Нахимова, там ещё никого не было. Трофимов успел подмести салон, навести порядок в «бардачке» и отчистить щётки от намёрзшего снега, заполнить путевой лист. Новые знакомые появились, когда он уже начал беспокоиться. Шли они на этот раз устало, с трудом переставляя ноги по жёсткому насту. Яр поддерживал Младу, обняв её за талию, Велемир и Синичка держались за руки.
— Где вы так умаялись?
Саше никто не ответил. Дед и молодая парочка расселись по местам, Синичка забралась в кабину. Трофимов пожал плечами, сел за руль, покосился на девушку. Синичка угрюмо смотрела в пол.
— Да что случилось-то?
— Понимаешь, — она не отрывала взгляд от пола, — там могилы, — девушка показала в сторону реки Смоленки.
— Знаю. — Он тронул машину с места, осторожно объехал открытый люк и стал набирать скорость. — Там кладбище.
— Ты не понял, — Синичка подняла голову, губы её дрожали, — они не на кладбище, они под домами. Это плохо. Это тяжело…
— Не может быть…
Синичка не ответила, она закрыла лицо ладонями и заплакала.
Саше очень хотелось прижать её к себе, приласкать, поцеловать, просто погладить по голове, как маленького ребёнка, успокоить. Синичкины слёзы жгли душу, но бросить руль он не мог и пытался успокоить словами, убедить, что она ошиблась, что могил под домами быть не может, а если и были, то перед строительством их наверняка перенесли. И плакать совсем не нужно. Плакать бесполезно. И что он её очень любит.
Постепенно Синичка успокоилась. Она не улыбалась, не разговаривала, но хотя бы не лила слёзы. Саша тоже замолчал, не желая лезть ей в душу. Так, не проронив ни слова, они и доехали до стадиона мясокомбината.
— Спасибо, Саша, — наконец заговорила девушка.
— Уходишь? — Он остановил Пешку. — Уже?
— Ты меня любишь, — опять не столько вопросительно, сколько утвердительно произнесла она.
— Да, — сказал он.
— И я, — наконец-то улыбнулась Синичка. Саша взял её за руку, потянул к себе. От поцелуя она уклонилась, но напомнила: — В полнолуние. Здесь.
И выбежала на улицу.
Яр и Млада уже исчезли. Последним выходил старик.
Опираясь на посох, он медленно спустился по ступенькам, одобрительно похлопал по двери автобуса:
— Вы делаете хорошие вещи. — Посох с хрустом вошёл в наст, Велемир опёрся на него и жёстко закончил: — Но дома на костях строите зря. Они прочнее, но в них не бывает счастья.
Он спустился на дорогу и пошёл к деревьям.
Минут пять Олег бессмысленно таращился в подушку, не в силах понять, где он и что с ним. Ведь он же только что, ну только-только лёг спать, только заснул… И вдруг — на тебе! Проснулся. Да ещё в белой чистой постельке под толстым одеялом, а не среди душистой травы…
Но тут заорал будильник, и всё сразу встало на свои места. С ярким солнечным миром предстояло распрощаться до вечера. Создателя ждал серый, сырой питерский день, муфельная печь и груда восковок.
АПРЕЛЬ
На этот раз Олег вернулся домой в полдвенадцатого ночи. Сашка должен был уже спать, и замок пришлось открывать осторожненько, «шёпотом». Таня сидела на кухне у раковины и вязала. Альфонс пристроился рядом, на кране с холодной водой. Попугай втянул голову глубоко в плечи — если таковые у птиц имеются — и тихонько, по-стариковски, посапывал. Возможно, спал, а может, прикидывался.