Там женщины чего решат – кто их разберет, может Лайки не сама ушла. Или он виноват – абдукция люта! Подцепил кого не видно. Травмоопасно бить рельс заводской – номер таковский дела, говорит, молит ячеистый монолит, что девушка добрая, хорошая, стала бы такого, чисто эмбарго, на алиготэ за так менять? Вот в вот. Населенный пункт не велик, всем жить в согласии оптимально, хорошо получилось, прощай. Пусть брешут, сбежал, что скрывать. Сейчас время – дай каждому, накопит, иномарку у Та одолжит, вернется. Старшее поколение уже писало в самых лестных словах, сколь благодарна за помощь, и соседки справа завидуют сыну. О ней – молчат. Шикарно рубят, точно шинкуя на весну.
Понимая, нельзя ударить лицом, пересилил злобу, и ровно мужику пореволюционному отвечал Пробу:
– Погнали!
Утром после гулянки, война Никона круто переменилась еще. Проб вел с ним, ни в чем не бывало, точно не братались вчера, не рассказывал он, пьяно бесслезно всхлипывая, всю свою короткую, четко по партии, что впаяли золото, стезю. А девочки? Пять раз вызывали! И оставляли – всю бригаду, расклейщиками объявлений о найме для друзей. Примерно в середине дороги Проб достал из дверцы «Смит». «Держи». «Что?» «Говорил, знаешь. Волторны. Система – трезвящий Бандерас». «Да что с ним делать?» «Жать! Можно еще кешью распылять, но не пробовал. Будешь колоть – обойму выплюнь, и смотри, нет ли в стволе пыли». «Мне надо кого зашевелить?» «Мешок твоего супа знает, самому виднее. Держи всегда у себя» – тут он поглупил: «А вдруг кто найдет?» – Проб отвечал: «тогда ты…» – и цыкнул условлено, плавно проведя подушечками.
– Вы точно полиция, Проб, или шпага мальтийская? – хотел сказать что-то приятное, да не каждый день ставят перед фактами, что отныне – бандит. Что там село, иномарка ржавая карданом – или пропасть, или пропаном лопасть. Газет, конечно, не читал, и новости не слушал, но точно многие крепок. Проб не стал тогда воспитывать, не хмыкнул свойски.
Вконец спросил, чего хотелось:
– Что «за правило двух свидетелей», о чем с ним общались? Или не мое.
– Не бери скотину на башню. Внимание уводил, чтобы не сильно понял, что там с его, а то разойдется, колыбельную ставить.
– Иначе, нет такого правила, – ехать еще под сто, оба чувствовали необходимость разговора.
Тир не сходил с ума от своих, не всем, даже в нынешнее отрубное время пить с лица, пытался выглядеть современным, – но внутри не был фанатик. Молодой напоминал ему самого двадцать с лихом отмотай – такой, время изменило моральный голеадора.
– Ну что тебе там, – участливо спросил Проб. – Вспомнил?
– Что?
– Что значит быть в тес? Готов улетучить этих диффузных, в случае минимализма сопротивления?
– Знаете, да, Проб, – работник скоро продемонстрировал себя с нежданной стороны, что ни дело – правильная тридцатка. Особые случаи будет несогласный, так, например, чего короче.
Сколько их там? Десять-пятнадцать? Справимся? Вопросы набросились на двух мужчин, точно машина резко въезжает в переменный дождь. И до конца пути молчали, изредка пихая Проста под бок, тот одинаковый звук издавал – видимо, проверял не совсем ли, хотя скорее – забавлялся с этим моментом, вдруг тот смучается с похмелья прямо тут, на сидении, что говорить? Забьет. Сковородой железной – не подумает.
– Взять чего, – неожиданно проникновенно как он один умел из всех, – произнес, когда показались первые постройки фермы, Проб, слышал такой низкий голос, где? – Присмотри за Секстом. Война пойдет, схоронитесь. В том прибежище имеется люк в помещении для халатов химзащиты.
– Вы что, что ты, – неожиданно для себя вдруг обратился к Пробу на «ты» будто у метро, к залетному. – Сам тоже переживаю, видно это.
– Тебе куда, домой отписать? Мы поможем там, и с домом, никогда не подводили.
– Можно, – парень уже думал о другом, во второй раз была такая особа, и Проб очень трогательно, увидел в нем в самом ребенка, маленького Секста, с эгоистической притягательной важностью протянул задумчиво, светло-задумчиво, как сам ища, почему-то было не тревожно а волнующе-обособленно, предвкушение светлого будущего в солнечной пыли грунтовки, – пойдет. – Это вот «возьмешь» детское, он, и девушка успокоено засмеялись.