С тех пор, когда его назначили старшим телеграфистом узла связи погранотряда, с ДШМГ он больше ни разу не вылетал. Уже больше полугода. Хотя и на этой должности все уже приелось. По службе все было отлажено и понятно. В быту у него была своя маленькая каптерка рядом с узлом связи, где он всегда мог уединиться или с книгой, или просто полежать, помечтать, как он вернется домой. Как они с мамой сядут на велосипеды. Перед самой службой, успев полгода отработать на бумкомбинатовской лесобирже, он купил маме с рук настоящий «дамский», с низкой рамой, велосипед. И отправятся на Боровицу, на «Круглый залив». Это старая боровицкая протока, совсем недалеко от впадения Боровицы в Каму. Это место ему показал Фёдор. По берегу залива как будто прогуливались парами стройные, словно загорелые сосны с телами-стволами золотистого цвета, а в одном месте почти к самой воде спускалась разросшаяся одним большим непролазным кустом черемуха. Фёдор говорил, что на этом месте когда-то была деревня. Только один раз они с мамой успели съездить туда до его призыва. Они просто посидели на берегу, испекли в небольшом костерке прихваченную Андреем картошку. Для нее это было внове, она была в полном восторге, хотя после поездки очень устала, все-таки километров по семь туда и обратно.
— Какая сладкая усталость. Спасибо тебе, Андрюш …
Когда он вернется, будет весна. Черемуха, спускающая к заливу, будет цвести…
Начальник узла связи зовет на сверхсрочную. «Замбой» Перепада говорит «тебе надо ехать в Московское пограничное…». Он даст рекомендации, хотя уверен, что Андрей и так пройдет все экзамены без проблем. Хорошие мужики. Но они просто не понимают, что Андрей не может оставить маму одну. Потому что у нее никого больше нет на этом свете. И у него нет. Только мама. Мама и пацаны. И все они там, дома. Хотя, пацаны может и разъедутся, но мама, мама то останется там.
Он всегда завидовал своим друзьям. У них были деды, бабушки. Особенно Андрею нравилась Фёдорова бабушка Настя. Он не раз бывал у Фёдора дома, бабушка Настя кормила их блинами, а потом Андрею снились сны, когда его будила его бабушка, он понимал, что это именно его бабушка, хотя она и была похожа на бабушку Настю как две капли воды. Бабушка будила его, ласково гладя по голове, и, хотя они жили в квартире, от бабушкиной руки шло тепло русской печки.
У них с мамой родных не было никого. Вся папина семья погибла в оккупации, а про своих мама почему-то всегда просто молчала. Он спрашивал в детстве и не однажды, но она никогда не отвечала на эти вопросы, просто молчала, только ее большие глаза становились влажными и грустными. Ему тоже становилось грустно и тоскливо и начинало хотеться плакать, и в какой-то момент он перестал спрашивать.
— Петровский, зайди — давно не вызывал замбой.
Перепада был краток:
— Ты, наверное слышал, у нас впервые за последние месяцы двое трехсотых. Один из них связист, ну ты его знаешь. Заменить некем. А у нас срочный вылет. Приказывать не могу. Прошу. С начальником узла связи договорюсь. Ну как, Андрей Николаевич?
Ну, слава Богу, хоть какое-то разнообразие. Все время быстрей пройдет. Он не верил, что с ним может что-то случиться.
— Я готов, товарищ капитан!
Вертушка высадила их на небольшой скалистой площадке на северном склоне одной из вершин тянущегося почти параллельно границе хребта. На этой точке Андрей уже бывал. Серо-коричневые практически без растительности скалы, узкая, проложенная по скальным уступам тропа. Сначала пару километров вдоль склона, потом через узкую расселину надо перейти на южную сторону. А там спуск в заросшую кустарником долину, где им и предстоит просидеть как минимум три ночи и три дня, отслеживая обстановку и сообщая в штаб отряда обо всех ее изменениях.