Ну, а на фабрике игрушек все маленькое — цехи чуть больше наших школьных классов, узкие окна, тесные коридоры. Это бывшее здание церкви. Да, потрясающая новость! Мама вдруг сказала, что меня крестили! Потихоньку от папы, конечно. Маму уговорила какая-то ее знакомая, и с ее разрешения эта женщина пошла со мною вроде гулять, а сама снесла меня в церковь и там меня окрестили. И крестик был, но мама его на меня не надевала, а то бы папа устроил колоссальный скандал. Эта история почему-то очень меня поразила, будто теперь у меня неприличная тайна появилась. Да в общем так оно и есть — ведь никому об этом не расскажешь. Хотя, с другой стороны, что с мамы спрашивать — ведь она раньше верующей была… Да, а самое интересное это то, что крестили-то меня именно в той церквушке, где теперь фабрика игрушек! Ну бывает же такое совпадение!
Ну вот, начала про фабрику и снова отвлеклась. В цехе, где моя группа, кукол одевают: с одного конца столов груды голых кукол, а на другом их укладывают в коробки — красоток в розовых и голубых платьях. Этим занимаются 15 пожилых женщин, многие из них инвалиды. А в углу, где темно, т. к. нет окон, сидят две слепые женщины и один дяденька в черных очках. Они вяжут авоськи из «отходов производства», а иногда и плетеные ремешки и галстуки. Делают это так ловко, будто зрячие. Но смотреть на их неподвижные лица тяжело и почему-то стыдно.
Отнеслись ко мне так хорошо, что я решила остаться у них агитатором.
В сегодняшней «Правде» я читала:
Передовица: «Со Сталиным во главе вперед, к коммунизму!» — кратко, кое-что своими словами:
«Об учреждении премий им. Сталина по литературе», «Поток приветствий тов. Сталину» — продолжает печататься с января;
«Новые предприятия на Колыме»;
«Происки англо-французского блока против Литвы».
И еще я полностью прочла интересную статью о советской кинокомедии.
Слушали хорошо, потом о кино заговорили. Оказалось, многие видели «Музыкальную историю» и с удовольствием посмеялись, вспоминая Лемешева и Зою Федорову. Но было мне стыдно перед слепыми за то, что они никогда не увидят того, о чем мы говорили.
Буду ходить с политинформациями на фабрику раз в неделю. Надо будет кроме газет еще что-нибудь прихватывать, так как просят почитать «что-нибудь из жизненного».
13 февраля 1940 г.
В газетах:
«Повседневно руководить пропагандой марксизма-ленинизма»;
«Коммюнике о заключении хозяйственного соглашения между Германией и Советским Союзом»;
«Демократический централизм — руководящий принцип организационного строения партии» — это большая речь В. Пономарева;
«Трехлетие Ленинградского Дворца пионеров».
Вот записала сейчас про Дворец пионеров, и вместо того, чтобы доклад Пономарева хоть по диагонали прочитать (завтра у меня политинформация), мне вспоминается о Дворце пионеров. Еще когда я была с папой на его открытии, все были поражены, как там оказалось великолепно — прямо дух захватывало! В главном корпусе сохранили все так, как это было при царе — хрустальные люстры, мебель, обитая шелком, паркет в танцевальном зале и ковры в гостиных. Комиссия тогда сомневалась, надо ли приучать ребят к такой роскоши, но Жданов сказал: «Сюда дети по праздникам будут приходить. А в праздник может быть и необычно красиво, так, чтобы на всю жизнь запомнилось».
Была я во дворце и еще один раз — со своими пионерами, когда нас в прошлом году премировали за кукольный спектакль билетами на «Елку». Мы играли там во всякие игры, катались на каруселях (прямо в зале были устроены), водили хороводы вокруг огромной елки, и я тогда забыла о том, что уже не маленькая, что я вожатая и меня ребята зовут «товарищ Нина» — играла и танцевала вместе со всеми.
И вот, вспоминая об этой елке невольно мне приходит на память и то, как в детстве (лет семь мне было) папа разгромил нашу праздничную елку… И это было ужасно! Никогда не забуду рухнувшую на пол елку, звон разбитых игрушек и страшное папино лицо. Я так закричала тогда, что сама испугалась своего крика. Мне показалось, что в руках у папы топор и он замахнулся на елку — такую живую, такую красивую… Хотя никакого топора не было — он просто опрокинул ее и пинал ногами, выкрикивая: «Ведь решено было — никаких елок! Ведь решено!».