(«а может и не было никаких “мы”?»)
— Я счастлива. Очень. А если хочешь сделать меня ещё счастливей, можешь выйти за дверь прямо сейчас.
— Нет, – снова повторил Кейн. — Нет, нет и нет.
(«я заслужила»)
— Что ты хочешь? – обречённо спросила та, не рассчитывая на внятный ответ.
— А разве не понятно? – взорвался он. — Тебя хочу, блять! Тебя, Эстер! Я хочу вернуть свою лучшую подругу, понимаешь?
— Нет, не понимаю.
— Да потому что ты сука бессердечная! – выплюнул тот.
— Спасибо.
— Я серьёзно!
— Я тоже!
— Ты меня бесишь.
— Спасибо, кэп, а я и не заметила.
— Заткнись уже и дай мне договорить!
— Ладно, ладно, – жестом Эверт показала ему, что сдаётся. Девушка всё ещё стояла в дверном проёме.
— Ты меня реально раздражаешь, – уже спокойнее начал парень. — Как раздражает и то, что слишком много вещей вызывают ассоциации с тобой. Серьёзно, я просто куда ни гляну, вспоминаю какую-нибудь связанную с тобой херню. И меня это бесит. Потому что я как придурок себя чувствую. Каждый день. Каждый час с того дня, как ты сказала забыть о тебе.
Эстер молча слушала, пустым взглядом смотря на него.
— И я не могу, у меня банально не выходит. Ты ведёшь себя крайне странно, и это тоже злит. И иногда мне хочется убить тебя, потому что ты меня достала. Я тебя терпеть не могу, но всё равно люблю, понятия не имею, как это называется. Без тебя я как долбоёб какой-то. С тобой тоже как долбоёб, только относительно счастливый и довольный жизнью.
Эстер прикрыла глаза и откинула несколько светлых прядей назад. Расслабив шею, она упёрлась плечом в стену.
— И я ненавижу в тебе всё до последней капли, настолько, что тебя хочется задушить. У меня не получается даже смотреть на тебя нормально, сразу хочется толкнуть, представляешь?
— Странно, но когда я смотрю на тебя, испытываю то же самое, – лениво протянула зеленоглазая.
— А ещё я тебя люблю. Ужасно люблю. Как не любил ни одно живое существо. Жизнь без тебя – сплошное дерьмо, если честно. Ты поступаешь со мной как сука, но парадокс в том, что я могу это простить, причём с лёгкостью.
Его пальцы нервно стучат по поверхности столешницы. Он облизывает пересохшие, покрывшиеся ранами губы и время от времени переводит взгляд на окно, за которым падает мокрый снег.
— Я так больше не могу. Сделай хоть что-нибудь, иначе я реально повешусь на блядском шнурке.
— Я не собираюсь ничего делать, – пожала плечами она, – я не в ответе за твои чувства. Тебе без меня плохо, не наоборот.
Внутри всё как будто рушилось. Эстер еле сдерживала себя, чтоб не подойти и не обнять его, не сказать, что и вправду ведёт себя как нельзя хуже. Просто обнять, на мгновение ощутить его запах и дотронуться зелёных прядей, собранных в небрежный пучок, но она понимала, что не имеет на это никакого права. Её цель – оттолкнуть его, а не усложнить всё в очередной тысячный раз. Они больше не должны общаться. Как бы больно это ни было, ей нужно оставить Эрика в прошлом. Если ему плохо сейчас, то что будет через неделю?
— Ты серьёзно? – у него будто отобрало дар речи. — Ты серьёзно сейчас?
Эрик снова заводится, готовый растерзать её на мелкие части.
— Вполне.
У него вырывается нервный смешок.
— Зачем ты лжёшь мне? Эстер, ты можешь делать это с кем угодно, только не со мной, – юноша за долю секунды преодолел расстояние между ними. — Ты превосходная актриса, да, но я чувствую, когда ты обманываешь. И ты знаешь об этом.
Он схватил её за запястье и, дёрнув, притянул к себе.
— Отвали, – зашипела девушка, – отпусти сейчас же, кретин!
— Не отпущу, – процедил сквозь стиснутые зубы тот. — Буду держать тебя так до самой ночи, пока ты не проколешься.
— Тогда я отпилю тебе руку по самый локоть, – продолжает шипеть та, поднимая на него зелёные глаза, полные ярости.
— У меня есть вторая.
Эстер задёргала кистью и попыталась толкнуть его.
— Пусти… меня, – светловолосая ударила его по ноге, – блять, да отвали! Уже не смешно!
— А кто смеётся?
— ОТВАЛИ! – прокричала девушка в его лицо и с силой, неожиданной даже для себя, оттолкнула от себя так, что он едва не упал. — НАМ НЕЛЬЗЯ ОБЩАТЬСЯ, ЧТО ТУТ НЕПОНЯТНОГО?
Кейн смотрит на неё так, будто видит впервые.
— Я опасна для общества, Эрик! – с отчаянием в голосе бросила Эверт. — Для тебя!
— Ты? Для меня?
— Тебе лучше похоронить свою любовь, – не отвечая на вопрос, проговаривает Эстер. В воздухе зависает тишина. Незримыми проводами она опутывает шею и начинает душить, тяжёлым грузом ложась на грудь.
— Что? – наконец выдавливает из себя Эрик. — Что ты имеешь в виду?
— Я не хочу навредить тебе, – дрожащим голосом произнесла она. — Не хочу.
— Ты не навредишь мне. Как ты…
— Вот так.
— Нет, этого не…
— Ты ничего не знаешь.
— Послушай, да это бред, ты не сможешь сделать ничего плохого, просто…
— ТЫ НИЧЕГО НЕ ЗНАЕШЬ! – вновь вскрикнула девушка; парень вздрогнул и отшатнулся.
— Да что я не знаю?! Мне известно больше, чем ты…
— Ничего! – срывается с её губ.
«Я убью всех мальчиков, с которыми ты будешь играть» – глухим звоном раздаётся в глубинах сознания.
— Я просто ненавижу людей, ясно? Ненавижу, – гулкий смех. — Они – гниль. Язва на теле планеты. Одинаковые и все как один лицемерные, тупые отвратительные сплетники, собирающиеся в стада, они строят из себя вершителей судеб и гуру жизни, хотя на деле… на деле не являются ничем.
Тело обдаёт жаром, и девушка загорается своим монологом, словно спичка.
— Серая масса, – слова отскакивали от зубов подобно выученному наизусть тексту. — Животные, которые идут за якобы сильнейшим и не умеют признавать ошибки. Глупые и до чёртиков несообразительные, слепые, идущие на поводу у своих ничтожных желаний, воплощение бессмысленности и тотальной дурости. Господи, как же тошно.
«Ты не можешь с ним играть, Эстер. Только со мной, или мне придётся убить его. Я убью Эрика. Я убью его, если ты не останешься со мной»
— Я знаю, – отвечает она, – я не буду.
— Что ты не будешь? – удивляется Эрик.
«Играть с ним» – подсказывает голос.
— Играть с тобой, – повторяет девушка.
— Что? Ты хоть слышала, что я тебе говорил?
— А ты? Ты, – светловолосая замирает, – слышал?
— Ты несёшь какой-то абстрактный бред, не понятный обычному человеку, как я должен тебя услышать? Причём тут твоя ненависть к людям, которые тебе ничего не сделали?
— Тогда убирайся, – без раздумий говорит Эстер. — Давай, уходи.
— Нет, я же сказал.
— Тогда я… – выпалила Эверт, но быстро осеклась.
— Тогда что? – разозлился Кейн. — Убьёшь меня, да?
Эрик хватает со стены большой кухонный нож, холодная сталь которого переливается искусственным светом. Юноша вкладывает чёрную рукоять в её напряжённую руку со следами запёкшейся крови на коже.
— Ну, вперёд, – парень сжимает её ладонь в своей и подносит к собственному горлу; остриё упирается прямиком в гортань. — Ударь меня.
Девушка застыла.
Перед ней – человек. Живое существо. Её лучший друг, который пытается спровоцировать на… На что?
— Ты правда думаешь, что я этого не сделаю? – улыбаясь, шепчет Эстер и сжимает нож крепче. — Правда думаешь, что я не убью тебя?
— Нет, – лицо Эрика не меняется, – ты не сможешь.
— Почему? – как заворожённая, спрашивает она.
— Потому что ты любишь меня, но зачем-то разбрасываешься словами о ненависти, – отчеканивает тот. — И я тебе не верю.
Её бросает в дрожь. Выдох. Эверт вырывает свою руку и начинает смотреть на него в упор, не дыша, и, когда напряжение между ними достигает максимальной отметки, резко поднимает рукав его красной толстовки.
Эстер полоснула ножом по предплечью, оставив неглубокий порез, тянущийся поперёк руки.
— Я ненавижу тебя, – на выдохе говорит девушка.
Кровь заполняет рану и переливается через её края, стекая вниз.
— Я, – нож с алыми каплями падает на пол, – ненавижу, – она толкает его в грудь и подходит ближе, – тебя.