— Понял.
Эрик в очередной раз тяжело вздохнул и плюхнулся на диван, устремляя взгляд в настенные часы. Он облизнул нижнюю губу.
— Короче, я даже не знаю, с чего начать.
— Ты без меня вообще ничего сделать не можешь, да? Мне тебя ещё и на мысль наталкивать? – возмутился Блейк и сделал глоток. — Ну, допустим, ты бегаешь за какой-то девчонкой. Я уверен, что узнал об этом последним и первым делом ты пошёл всё рассказывать Эстер. И что она говорит по этому поводу?
И всё-таки хорошо, что Кейн сейчас ничего не пил – подавился бы.
— Она не знает, – выдавил из себя Эрик, испытывая неприятное ноющее чувство где-то в груди.
— Вау, в кои-то веки.
— Да прекрати, – он толкнул его в плечо. — Ты как-то ревностно к ней относишься.
— Как раз-таки наоборот.
— Что? – снова недоумевая, переспросил зеленоволосый.
— Я спросил, что плохого в том, чтобы геройски добиваться расположения дамы сердца? – с уставшим видом спросил тот. Его выражение лица сознание Эрика идентифицировало как: «Боже, как же ты меня заебал со своими высосанными из пальца проблемами».
— Плохо то, что она меня ненавидит.
— Да ну? – теперь уже недоумевал Блейк.
— А ты думаешь, друзей режут от большой любви? – он состроил гримасу. Хартнелл резко повернул голову в его сторону.
— Погоди, друзей?
— Ну?
Когда над ними повисло молчание, Эрик понял, что ляпнул лишнего. Осознание пришло не сразу, но после него юноша ощутил прилив непонятного… стыда?
— Друзей? – снова спросил Блейк, отказываясь воспринимать информацию, которой его, внезапно, осенило.
— Ну… – на секунду Кейну стало неловко. — Да. Друзей.
— Пожалуйста, скажи, что это не то, о чём я думаю, – взмолился тот.
— Учитывая то, что ты думаешь исключительно о собаках и пиве, я могу с уверенностью сказать, что нет.
— Не делай такой вид, будто не просёк, ты всё равно уже прокололся.
— Прокололся? Интересно, в чём?
— Да ладно тебе, мы же оба знаем, что из девчонок ты тусишь только с Эстер. Вывод напрашивается сам.
— Неправда, – запротестовал он.
— Правда. Ты бы не назвал своим другом никого, кроме меня и неё.
В конкретно тот момент Эрик не знал, чего хотел больше: провалиться сквозь землю или кричать от собственной тупости. Он не сделал ничего из вышеперечисленного, ведь «Дожить до рассвета» научила его тому, что иногда из двух вариантов лучше вообще ничего не выбирать.
— Ну, допустим, этого достаточно для того, чтоб я поверил, что ты не гей, но это не отменяет того, что ты немножко пидор.
— Спасибо, ты тоже.
— Мне нужно узнать детали, чтоб разобраться в корне проблемы, – заявил Блейк.
— Когда ты устроился на должность купидона? – безрадостно прыснул Эрик.
— Я, как бы, эту должность занимаю последние года два.
— А, ну да.
Данный факт биографии Хартнелла выглядел отчасти странноватым: почему-то окружающие считали парня гуру в любовных делах, и, чуть что, бежали просить его совета. Сам же он состоял в отношениях только со своей приставкой, поэтому даже для Кейна было загадкой то, откуда у него взялся такой багаж знаний.
— И когда ты понял, что…
— Что влюблён по уши в человека, с которым у меня нет шансов?
Друг, на секунду о чём-то задумавшись, кивнул.
— Ну, примерно тогда, когда она резанула меня ножом, а потом избила, при этом крича в лицо о том, как сильно меня ненавидит. Смотрю на неё и понимаю – идеальная женщина, хочу от неё детей.
Всё это Эрик проговорил настолько безэмоционально, насколько вообще мог. На лице не дёрнулся ни один мускул, даже уголок рта не пополз вверх.
— Девчонки, – передёрнул плечами Блейк и грустно отхлебнул из стеклянной бутылки. Эрик понимал, насколько иронично звучит эта фраза в данном контексте, ведь в повседневной жизни друг ненавидел подобные высказывания в сторону какого-либо из двух полов. И, кстати, после таких безобидно-сексистских фразочек у Блейка случался взрыв эмоций, после которого на виновника торжества обрушивалась целая словесная тирада. Эрику же, ровным счётом, на такие вещи плевать. Неважно, какого ты пола и сколько истерик можешь устроить в час, главное – не быть мудаком, остальное приложится.
— И что ты собираешься предпринимать?
— Как что? – искренне изумился Эрик. — Молчать, терпеть и ничего не делать. Ты же знаешь, я живу по принципу: «если я буду игнорировать проблему, может, она решится как-нибудь сама». Как будто вчера познакомились, боже мой. И вообще, – с лёгким раздражением он забрал пиво из расслабленной руки парня и с наглым видом влил в себя оставшееся – половину бутылки.
— Чувак, принцип, конечно, у тебя правильный, но на проблемы во взаимоотношениях с людьми он не распостраняется, – Хартнелл лениво закинул ноги на кофейный столик, тем самым сбросив оттуда несколько хрустящих бумажек – видимо, упаковок от чего-то съедобного.
— А что ты предлагаешь? – смотря на бутылку, недовольно спросил он. — Просто подойти к ней и сказать, мол, тут такое дело, я тебя, короче, люблю пиздец? Не бросай меня, пожалуйста, мне без тебя хочется сдохнуть?
— Хочется сдохнуть? – засмеялся тот. — Всё настолько плохо?
— Прикинь, я даже не утрирую.
— Ну, как говорил один великий человек – если чего-то хочется, то к этому нужно прилагать усилия уже сегодня.
— И кто это сказал? – закатил глаза Эрик.
Блейк щёлкнул пальцами:
— Моя мама.
— То есть, ты предлагаешь мне сожрать мышьяка, чтоб приблизить себя к заветной цели?
— Нет, я предлагаю тебе решить проблему самым простым способом. Подойди и скажи, всё.
— Подойти и сказать?
— Да, подойти и сказать.
— Вот так просто?
— Угу.
Эрик широко распахнул глаза и глянул на друга так, будто тот сказал что-то поистине кошмарное.
— Ты чё? – Кейн покрутил пальцем у виска. — Больной?
— Ну слушай, – парень поднял голову и зачем-то стал рассматривать потолок. — Это, на самом деле, очень мутная тема, – Блейк изредка жестикулировал руками. — И, типа, если ты хочешь…
— Всё-всё, я понял, – резко прервал его Кейн. — Хорошо, я всё скажу.
— Нет, дослушай…
— Да ты прав, – юноша подскочил с места, будто ошпаренный. — Всё сделаю.
— Куда ты? – удивился парень, смотря на то, как он начал собираться, причём довольно быстро; так, будто куда-то спешил.
— Домой, дел целая куча, – Эрик ушёл в коридор.
— Каких, например? – недоверчиво уточнил Хартнелл.
— Ну там… – завис. — Подрочить, воды попить, короче, ты понял.
— А-а, – протянул парень. — Мог бы сразу сказать, что хочешь позагоняться часов до четырёх ночи, добить себя грустными треками Пипа, а потом уснуть в слезах.
— Ты не имеешь никакого морального права меня осуждать, – сказал Кейн, надевая куртку.
— Ну да, – согласился Блейк. — Я ведь сам постоянно этим занимаюсь.
3 DEC, 8:34 AM
«Какой же, чёрт возьми, прекрасный день».
Когда заработал будильник, заведённый ровно на 7:00, Эстер уже не спала.
«Мой прекрасный последний день».
Сегодня она чувствовала себя лучше, чем когда-либо. Сегодня – самое счастливое утро в её жизни.
Девушка проснулась с осознанием того, что эта дата – третье декабря две тысячи восемнадцатого года – запомнится многим. Едва ли не всем. О ней будут говорить. Об Эстер будут говорить. С отвращением, ненавистью, восхищением или сожалением, с омерзением и злобой. О ней будут говорить.
И так забавно, так по-дурацки смешно – все заботы повседневной жизни отходят на второй план и больше не тревожат. Только переступая черту Эверт понимает, насколько глупым было всё то, чем она жила раньше. Крошечным и до чёртиков незначительным. Хрупкий, жалкий мир, выстроенный из стекла и фарфора, пошатнулся и, упав, разбился, своими осколками осыпав разум.
Понедельник – её любимый день.
Стоя перед зеркалом в чёрной водолазке, девушка улыбается собственному отражению. Кожа впервые за долгое время приобретает здоровый цвет. На лице – ни грамма косметики. В руках она держит ножницы, блестящие в свете белой лампы.