По многим спорным пунктам компромисс был достижим, но только не в том, что касалось его привычки гоняться на улице за машинами. Проиграв, я был бы вынужден позвонить Дин и вернуть ей собаку или же найти через интернет какого-нибудь владельца ранчо с отарой овец, нуждающегося в овчарке.
Да и вообще нам следовало стремиться к взаимопониманию. Мы могли стать большими друзьями (он даже мог бы предположить, что я его вконец избалую), но наша дружба отнюдь не предполагала равенства. Как родитель времен бэби-бума, да еще из городка, для жителей которого актуален лозунг «все лучшее — детям», я достаточно нагляделся на людей, не умеющих сказать «нет» своим деткам и своим собакам.
В основе правильных взаимоотношений с любой собакой лежит выстроенная схема доминирования. Они стайные животные. Вы должны помочь своей собаке определить ее место в иерархии семьи, нельзя допустить, чтобы она стала номером первым. Не сумев утвердить свое первенство, вы ничуть не облегчите жизнь собаке, а только запутаете ее, разочаруете и превратите в неуправляемое существо.
Возраст Девона, а ему было уже два года, сильно затруднял мою задачу. Для бордер-колли, как и предупредила меня Дин, это пора юношества, самый пик; в лучшем случае — период испытаний и борьбы. Как нужно себя вести — этому учат щенков. Девона даже кастрировали поздно, всего за несколько недель до того, как Дин отправила его на восток. Что же до обучения, то, видимо, оно сводилось к оттачиванию тех самых инстинктов, которые я теперь пытался взять под контроль.
У меня были опасения, что Джулиуса и Стэнли эти мои шумные сражения с Девоном совсем собьют с толку и запугают. С лабрадорами ничего подобного не произошло, хотя теперь они не всегда могли понять, сержусь ли я, расстраиваюсь из-за Девона или из-за их собственного поведения, которое, вообще говоря, было безупречным. Вдобавок они ощущали мое внутреннее напряжение. Когда я кричал и бросал вслед Девону его строгий ошейник (еще один «металлический» звук!), лабрадоры припадали к земле, прижав уши и постукивая хвостами, не зная, как реагировать. Они нервничали: слишком много крика, слишком много шума…
К счастью, мы нашли, пусть не совсем обычное, но остроумное решение такой проблемы, как необходимость работы для Девона.
Парк, куда мы отправлялись со щеткой для утреннего туалета, был обнесен оградой, а к ней примыкала улица с мало интенсивным движением. Мы занимали позицию метрах в ста от ограды и ждали. Заслышав звук приближающейся машины, Девон прижимался к земле в характерной позе овчарки, и устремлял на меня взгляд — ждал сигнала. Не знаю, какая команда поднимала в свое время Старину Кепа, а я, как только машина показывалась, кричал: «Хватай ее, Дев!» Важно было вложить в короткую команду весь свой пыл, иначе Девон мог и не почувствовать, что он действительно нужен. Он стрелой летел к ограде, потом мчался вдоль ее наперегонки с машиной.
Высокая металлическая ограда тянулась параллельно улице метров на сто. Девон, оглушительно лая, добегал до ее конца и, описав большую дугу, возвращался ко мне. Ничто не могло удержать или отвлечь его на этом пути. Он не желал останавливаться, хотя под конец бежал уже из последних сил, высунув язык.
После доброго десятка таких пробежек шерсть вокруг его пасти была облеплена слюной, а грудь тяжело вздымалась. Однако он прямо-таки улыбался удовлетворенно и успокоено, как бы впадая в своего рода транс. И даже подремывал потом в нашем внутреннем дворике на весеннем солнышке, как это делали лабрадоры.
Водители машин, городские рабочие, дети, владельцы других собак подходили взглянуть на него. Иногда по вечерам возле нас собиралась целая стайка ребятишек «поглядеть на собаку, которая так быстро бегает». Один из них предложил для него даже новую кличку — «Быстрый» — а для проверки его достижений принес секундомер.
Джулиус и Стэнли с удовольствием нас сопровождали. По пути они все обнюхивали, пользовались случаем лизнуть подвернувшихся детишек, получали в ответ дружеские похлопывания и объятия, а потом дремали, растянувшись на траве, и клонившееся к закату солнце грело их белые спины. Стэнли не видел повода куда-нибудь бросаться, если туда не летел мяч. Джулиус вообще никогда не находил для этого достойного повода.
Однако Девон сразу оценил наше новое занятие и полюбил его, как любил всякую работу. Оставаясь внутри ограды, он мог вполне удовлетворять свои пастушьи инстинкты, не подвергая опасности никого, в том числе и себя. Я же получил возможность лишний раз убедиться, насколько он умен.
Пес моментально сообразил, что гоняться за своей «добычей» он может здесь, в парке, и нигде больше. А раз так — нигде больше он уже и не пытался.
Эта «работа» ознаменовала прорыв в наших отношениях. Она укрепляла уже возникшую между нами связь тем, что Девон реагировал на мои, хоть и неумелые, но оказавшиеся вполне эффективными сигналы. Она давала выход его огромной, потенциально взрывной энергии. Было изобретено нечто новое — «работа» для пастушьей собаки в городских условиях. Конечно, это не для обложек журналов, посвященных бордер-колли, не для канала Дискавери. Но главное — это срабатывало.
Владельцы питомников бордер-колли постоянно жалуются на чрезмерное одомашнивание этих собак, вытравливающее рабочие качества, за которые их всегда ценили. Мне не хотелось быть в этом повинным; я стремился найти для такой собаки целый ряд дел, способных без всяких овец удовлетворять ее инстинкты.
Правда, для этого требовалось много времени и сил, а вот их как раз могло не хватить. Девон пробыл у нас всего одну неделю, а я уже был совершенно измотан, — гулять приходилось в четыре раза больше и в темпе, впятеро более быстром, чем до его появления. Установившееся между моей работой, моими лабрадорами и всем моим бытом равновесие было нарушено. Мне бы следовало уделять внимание дрессировке Девона, я по сути к ней еще и не приступал. Вообще у меня не было уверенности, что эта собака именно для нас, что она будет счастлива здесь, наконец, что сам я соответствую стоящей передо мной задаче.
Два прожитых года превратили Девона в неудачника с издерганными нервами. Сколько времени потребуется ему на восстановление? Да и возможно ли оно?
Пришло время отправляться в горы, в мою хижину, где собаки и впрямь смогут пожить на свободе: Джулиус получит шанс подняться на новую ступень в своем собачьем дзен-созерцании, Стэнли в безудержном веселье станет бросаться за мячом в озеро или в ручей. Там мы, все четверо, насладимся жизнью в своей мужской компании.
Перед дальней дорогой я отправился с Девоном на своем стареньком джипе в ближайший торговый центр за продуктами: следовало купить хлеба, молока и сэндвичей, чтобы потом позавтракать на автомобильной стоянке, не оставляя собак в раскаленной на солнце машине.
Девону понравилось, высунув голову из окна, следить за покупателями, входившими или выходившими из магазина. Да и нюх его не подвел; спустя пару часов, я обнаружил, что он сумел-таки добраться до бумажного пакета, лежавшего на переднем сиденье, и утащить из сэндвича ветчину. Впрочем, сыр и хлеб он оставил.
V
В горах
Прежде чем приступить к дрессировке требовалось потратить еще некоторое время на укрепление эмоциональных связей — между Девоном и мной, Девоном и лабрадорами, Девоном и здешней горной местностью. Следовало упрочить доверие и взрастить взаимную симпатию, только в этом случае дрессировка могла принести плоды. Нужно было найти место без легковых машин, грузовиков и автобусов, место, где Девон сумел бы расслабиться, а у меня не возникало причин кричать на него, где все мы, наконец, смогли бы перевести дух.