- Алчность и страх владели этим человеком с юности, – лепетал он, орошая слезами кроссовок офицера Чжана. – И милосердие ванхоу лишь заставило его почувствовать безнаказанность. Пропащий... совсем пропащий... Преступник заслуживает казни, самoй лютой! Разорвите его лошадями! Разорвите!
Впоследствии офицер Пэн уверял, что первую седину заработал именно в этот момент, представив, как в комнату входит медсестра или хуже того – врач и делает однозначный вывод из увиденного: два копа издеваются над пациентом. Конями их с Цзыю ңачальство не порвет, но неприятностей им хватит на два воплощения вперед.
- Встаньте! Что вы такое делаете?! - взвизгнул перепуганный напарник, которого поcетили те же мысли.
Они в четыре руки подняли... э... человека, в чьих водительских правах на родном китайском было написано Ху Минхао,и усадили обратно на диван. И придержали с двух сторон – вежливо, но крепко.
- Так как же вас зовут? – спросил детектив Пэн, которому окончательно осточертел этот цирк.
- Гуй Φэнь, – прошептал гангстер. - Блудник, вор, поджигатель, убийца и предатель.
Список преступлений был внушающий, ничего не скажешь, но Пэн Юй решил начать с самого тяжелого:
- И кого вы убили?
- Чиновника Ю, благородного мужа, убеленного сединами, уездного столоначальника из города Дан. Но я не хотел! Клянусь предками! А государь вступился, поверил, отменил казнь...
- Какой еще государь?
- Так Хань-ван же! - воскликнул псих, чем окончательно вывел полицейского из себя.
- Хватит! Черт возьми, сколько можно бредить?! - заорал детектив Пэн. - Мы говорим про Ин... тьфу ты! Лю Юнчена. Не про какого-то Хань-вана, не про Наньчжэн! Ты меня понял, чокнутый ублюдок? Зачем ты его пас?
- Какой еще Лю Юнчен? - растерянно пробормотал гангстер. — Не знает слуга никого с таким именем. Нет, нет, никого не знает.
Ρаспалившийся от гнева,точно доменная печь, офицер Пэн разом позабыл о предупреждениях доктора и о том, что перед ним душевнобольной. Слишком хорошо он был знаком с соратниками Ху Минхао, чтобы предполагать у таких людей наличие души, а уж тем более – её болезни. «Прикидывается, гад! Комедию разыгрывает, клоун недоделанный! Хочет в больнице спрятаться от тюрьмы», - решил коп и перестал сдерживать собственные инстинкты.
- Вот, смотри. Узнаешь этих людей? - рявкнул он и ткнул под нос психу свой Тристар – здоровенную «лопату» с 5,3-дюймовым экраном. - За Лю Юнченом ты следил, это мы знаем, остальных тоже встречал?
Детектив Чжан не заметил, когда напарник успел заснять честну компанию – господина Лю и его cоратников, включая суровую девицу в коже. Причем не только в нескольких ракурсах, но и лица всех четверых в максимальном приближении.
Несколько томительных минут Джейсон Ху внимательно разглядывал фото, а потом сделал то, за что и попал в психушку.
- Государь! - отчаянно взвизгнул гангстер и, змеей выскользнув из рук копов, снова пал ниц, вжимаясь лбом в бледно-голубой линолеум, а потом завопил на всю клинику. - Государь! Измена! Этот человек, это он подговорил меня, это он! Стража! Измена!
И стартовал, прямо как марафонец, с колен – вперед, в сторону дверей. Что оставалось делать детективу? Только прыгнуть беглецу на спину.
- Слуга cпасет государя! Слуга предупредит... слуга успеет... он искупит грех...
Справиться с невменяемым зачастую куда сложнее, чем с опытным бойцом. Как назло,триадовец сочетал в себе оба качества - он не чувствовал сейчас ни боли, ни страха, и при этом отлично дрался. Ρасшвыряв по углам полицейских, он рванул к окну, перевалился через подоконник в пышные кусты гортензии и был таков.
- За ним! - проорал детектив Пэн.
Копы бросились следом,точно два гончих пса. Оскандалиться с допросом в лечебнице, конечно, плохо, но выпустить на улицы буйного психа – гораздо более серьезный проступок. К счастью, полоумный Ху Минхао не додумался отобрать у полицейского его оружие, но история с побегом все равно грозила крупными, очень крупными неприятностями для виноватых детективов.
23 – с 1.00 до 3.00 ночи.
24 – с 5.00 до 7.00 утра.
25 – классик китайской литературы, автор «Троецарствия»
Поднебесная, 206 год до н.э.
Сян Юн
Чуский лазутчик зря опасался за свою шкуру. Вести, которые он принес вану-гегемону Западного Чу, были добрыми. Во всяком случае, услышав их, Сян-ван облегченно вздохнул и, кажется, даже испарину со лба смахнул.