Выбрать главу

   «Так значит, вы вернулись только для того, чтобы спасти этого черноголового выскочку?» - спросил князь и потемнел лицом. Тишина, павшая на место недавнего танца с мечами, была поистине страшной. Тут даже небесная дева догадалась, что пытается вырвать зуб у тигра. У разъяренного дикого тигра южных лесов, если точнее. Тигр с рычанием нависал над госпожой Тьян Ню и в отсутствии хлесткого хвоста, сжимал и разжимал кулаки.

   «Я вернулась, чтобы спасти вас, mon general, - отвечала она бесстрашно. - Едва упросила Повелителя Молний Лэй-гуна не карать вас за ослушание. А вы не цените!»

   «Ах, вот как! Значит, лично умоляли Лэй-гуна?» - прошипел Сян Юн. На его месте Мин Хе тоже заподозрил бы неладное. Обычно госпожа именами богов не разбрасывалась, когда правоту свою доказывала. И кабы не дракон...

   «А что делать-то оставалось? Вас ничем не проймешь,только молнией по темечку!» - кричала она,тоже сжимая кулачки.

   - Поругались они, - буркнул Мин Хе, здраво решив, что за распускание сплетен о господине рискует лишиться слишком длинного языка. - Разругались страшно.

   Забыв обо всем и обо всех, князь Чу, победитель Цинь, главнокомандующий всей армией чжухоу лаялся с посланницей самого Яшмового Владыки, хранительницей садов богини Западного Неба, точно горшечник какой-нибудь со своей бабой. Оба были хороши. И кабы не дракон...

   К невысокой белокожей девушке с нечеловечески светлыми глазами все успели привыкнуть. Да, вида она необычного, да, ведет себя чудно, но пьет-есть, как человек, мерзнет и потеет тоже вполне по-людски, простужается опять же. Тут немудрено забыть, что госпожа Тьян Ню с Небес. А теперь она прилетела на огромном черном драконе и напомнила всем и каждому, кто она такая есть. Кроме Сян Юна. До того такие вещи всегда плохо доходили, он привык глотать финик целиком 9 . Тут, пожалуй, и молния Лэй-гуна не помогла бы.

   - И теперь что будет?

   Но донести до соратников свои соображения Мин Хе не успел. Гонг и барабаны ответили вместо него, а тут и командиры подоспели. Приказ был прост и доступен для понимания: «Лагерь сворачивать и вперед выступать». Α что у нас впереди? Точно! Санъян.

   9 - Действовать поспешно.

   Лю Дзы и Люси

   Госпожа небесная лисица, едва успев спуститься с небес, сразу же ухватила Пэй-гуна за рукав и выдохнула сквозь зубы так, что слышал только он: «Ну, слава богу, успели!» И Лю Дзы словно теплой водой умылся,так ему стало хорошо и спокойңо. Сразу и раны, которыми наградил его брат Юн вo время «танца», болеть перестали,и от сердца отлегло,и улыбка, шальная и дурацкая, как у блаженного, подкралась и осветила лицо. Словно вокруг не шумел и не гомонил пораженный чудесным явлением небесных дев чуский лагерь. Будто необтертый клинок меча Сян Юна не заляпан был его, Лю Дзы, кровью. Словнo всё уже закончилось, и закончилoсь как нельзя лучше.

   Вернулась! Она вернулась! Сошла с Небес – сюда, к нему – снова! Санъян? Гуаньчжун? Империя? Да забирай эту империю, Сян Юн! Подавись своей империей! Кому она нужна, если…

   Но блаженствовал Пэй-гун недолго. Прекрасная и отважная посланница Небес дернула его за ханьфу с такой силой, что ткань затрещала, и, свирепо шевеля бровями, прошипела:

   - А теперь – валим! Ходу, Лю, ходу! Пока они не очухались!

   Слова – простые, грубые – совсем не такие дивной музыкой должны были литься с уст небесного создания, победительницы Чжао Гао, но Лю был рад им больше, чем самым изысканным речам. Эта грубость, это проcторечие eй подходило, ей пристало,и вновь подтверждало – это она. Сошедшая с Небес посланница Яшмового Владыки, едва косңувшись ногами тверди, вновь обратилась женщиной – земной, близкой, желанной. Его женщиной.

   Пэй-гун кивнул, сжимая в ответ ее запястье, чувствуя, как едва заметно дрожит ее рука, какой неровный, рваный у нее пульс. Устала. Скитаясь, сражаясь и паря в поднебесье, как же отчаянно она должна была устать!

   Быстро, сoсредоточенно и очень спокойно, они отступили вместе, рука об руку, проскальзывая между палаток, умудряясь не задевать локтями столпившихся солдат – деловитые и уверенные, как пара лис, покидающих разоренный курятник.

   Тут главное не спешить слишком сильно, не выдавать страха. А Лю боялся – боялся сильнее, чем когда ехал в Хунмэнь, больше, чем на пиру, слушая свист чуского клинка над ухом, чуял этот страх острее и резче, чем боль от первых ран. Теперь ему было, что терять. О,теперь было! Ведь она, его лиса – вернулась.

   И в каждом движении, каждом прикосновении – когда подсаживал на коня, и когда обнимал вокруг талии, пуская Верного вскачь, подальше, как можно дальше от чуского лагеря – соседствовали страх и радость. Радость и страх – смесь, пьянящая похлеще вина, будоражащая сильнее самой азартной игры. Нет на земле другой такой женщины, но нет таких и на Небесах. Больше – нет.