В списке осталось десять кандидатов — на семь депутатских мест. Их имена были перенесены в заготовленные мною листки, Сохраняя тайну голосования, избиратели закрылись друг от друга портфелями и углубились в бюллетени.
— Куда подсматриваешь?! — ярилась на Ату Иванову ее соседка. — Это тебе не контрольная, понятно?
Председатель счетной комиссии Вовка Радченко, опустошив свой портфель, пошел по рядам. Собрав бюллетени, Вовка потребовал от избирателей очистить класс… Те возмутились и заявили, что не уйдут, пока не узнают результатов голосования. Я посоветовал: подождать во дворе. Приняли. Мне разрешили остаться.
Счетная комиссия быстро справилась со своей задачей. Больше всех голосов собрала Оля Бабушкина: тридцать два из тридцати восьми. Едва уцелел в списке Сашка Кобзарь. Но когда мы позвали в класс семь избранников, с тем чтобы они распределили между собой портфели, Сашка без всякой дипломатии заявил:
— Давайте я буду председателем учкома.
Ошеломленные члены кабинета не знали, что отвечать, и молча согласились. Как историк, я отлично знал, что самозванец и добрые дела — понятия взаимно исключающие друг друга, но я не стал ничего советовать. Отличница Оля выросла на обетованной педагогической земле, тогда как Сашка… Впрочем, поживем — увидим.
Остальные обязанности членов учкома класса распределились более традиционно, по способностям: Генка Воронов — хозяйственник, Коля Шушин — физорг, Наташа Барабак, дочь врача, — санорг, Оля Бабушкина — культорг, Зина Седова — секретарь и Сева Колосов — редактор.
Мы вышли во двор, чтобы объявить ребятам окончательные результаты. Мужская половина избирателей не теряла зря времени и вовсю «давила масло», то есть сидящие по краям скамейки нещадно теснили серединных, выдавливая их с места. При нашем приближении мальчишки утихомирились. Девочки веером окружили скамью. Все лица крупным планом изображали нетерпение и обращались в мою сторону. Почетное право огласить список комитета счетная комиссия доверила мне. Я был не тороплив. Так положено по сану старшего советника.
— Как-то вы неладно разместились, — заметил я, — а в чем дело — не пойму.
Мальчишки, как по команде, вскакивают, предлагая мне место.
— Нет, все равно не то.
Выручает всех бывалый Сашка Кобзарь.
— Эх, вы! Не поймете! Надо, чтобы девочки сидели, а мальчики стояли. По этикету!
Где Сашка добыл слово «этикет» не знаю, но это то, что мне нужно. Девочек уговаривать не пришлось. Они охотно заняли всю скамью, усадив меня в серединке. Своим «этикетом» Сашка растрогал девчоночьи сердца настолько, что весть об его избрании старостой класса они встретили аплодисментами и, потеснившись, усадили рядом. Нашлись почетные места и остальным членам комитета.
— Вот расселись, — удивился Юрка Вертела, — точно как сниматься!
Тотчас же отозвались фотографы. Ближе всех жил Сева Колосов. Его и послали за аппаратом.
Тем временем мы напутствовали наших избранников. Все сходились в одном: выбрали — значит надо уважать и слушаться. Но и комитетчики чтобы не спали! Пусть каждый придумает свой план. Да поинтереснее!
— Чтобы ни одной новой картины не пропускать! Слышишь, Оля?
— Что твое кино?! Кино можно и по телеку посмотреть. Лучше в поход на воскресенье пойти.
— Точно! Григорий Иванович, пойдем в поход?
— Как комитет решит. Я лично советую.
— Сашка, решай!
— Кого побаиваться-то! Все решу!
— Решу или решим? — допытывается Оля.
— Решим, ладно.
Прибегает, запыхавшись, Колосов. Помогаю ему рассадить позирующих и тут замечаю, что нет Сомова. Удрал. Незаметно пересчитываю остальных.
— Вертела, кончай строить рожицы! Сделайте умное лицо, кто может.
Мы пытаемся следовать Севкиным указаниям.
— Ш-ш-шпокойно! Ш-ш-нимаю! Ш-ш-ш-портил! — щелкая, возвещает фотограф.
Проводив ребят до ворот, я возвращался в учительскую упругим спортивным шагом. Сделан первый негатив, на котором не проявится ни одного хмурого лица. Штука!
Просим володеть и княжить
На переменах я прогуливался по четвертому этажу и, взяв на себя роль опытного физиономиста, присматривался к старшеклассницам. Я искал вожатую. Именно вожатую, а не вожатого. Со своими мальчишками я и сам сумею поговорить о чем угодно. А такому деликатному народу, как девочки, в любую минуту может потребоваться язык, доступный только старшей подруге. Не знаю, сколько времени провел бы я в «смотринах», если б не помог случай.