— Можете за меня не беспокоиться. Ваше дело заставить класс работать. Я сама научу, что требуется по программе, вы только напутаете все. Я не лезу в вашу историю, и вы не лезьте в мой предмет.
Очень хотелось запустить в мою дорогую коллегу толстым томом последнего издания «Педагогики», но его не оказалось под руками. Зато «Сборник задач» я достал в школьной библиотеке. В институте усовершенствования мне дали толковые разработки уроков и обещали консультацию.
Так я взобрался на коня. Осталось собрать свое воинство. Девять человек пошли ко мне в группу добровольцами. Десятая, Уткина, заупрямилась.
— Мне папа не разрешает никуда ходить после уроков.
— Тогда я тебя не прошу, а приказываю!
— А не вы мой самый главный командир, а папа.
Я не стал доказывать свой приоритет, тем более что опять спорол горячку. Надо было созвать родителей отстающих ребят, растолковать все, а не рубить сплеча.
— Хорошо, — примирился я со Светкой. — Скажи папе, пусть завтра на перерыве зайдет в школу. Я договорюсь с ним.
Однако ни Уткин ко мне, ни дочь на первое занятие группы продленного дня не явились.
В назначенный час в новом классе собралось девять человек. Я сказал небольшую речь, и ребята принялись за работу.
Саша Кобзарь, опустив голову в задачник, застыл в классической позе мыслителя. В тишине послышался скрип перьев.
Первой подняла руку Леночка Иванова. Я усадил ее за своим столом, чтобы не мешать другим. Мы заговорили вполголоса:
— …Надо найти, сколько получится процентов, — шепчет Лена.
— Подожди. Раньше скажи, что такое процент?
— Сотая часть числа.
— Отлично. У тебя на руках десять пальцев — все сто процентов. А сколько составит мизинец?
— Один процент.
— Почему? Разве у тебя сто пальцев?
Леночка удивленно вскидывает на меня свои огромные глаза. В них уже накапливаются слезы, те самые неведомые миру слезы, которые в таком обилии орошают добрую треть всех издаваемых задачников.
Я взял промокашку, разорвал ее пополам и вручил Леночке одну вторую. Она вернула мне одну четвертую, потом отложила три восьмых, четыре шестнадцатых, или одну четвертую… Промокашки не хватило, чтобы добыть одну сотую, но в этом уже не было особой нужды.
В конце урока, закрепляя тему, я реквизировал на алтарь науки чье-то яблоко, лежавшее на парте, и, разделив его на дольки, вручил каждому из ребят по десять сладких процентов. Дела пошли веселее. Недаром говорят, что умственным работникам особенно полезно сладкое.
После отдыха принялись за английский. Нарезали фишки (одна восьмая тетрадного листа) и записали новые слова: на одной стороне по-английски, на другой — перевод. Вызубрив слова, ребята взялись складывать из фишек предложения. Потом играли в дурака. Азартнейшая игра! Перетасовав фишки, партнеры сдают их поровну друг другу. Кто знает меньше слов, тот и дурак.
«На закуску» я «погонял» ребят по правилам (сохраняю термины класса) и усадил за небольшую диктовку, составленную на эти самые правила. Ошибки проверяли коллективно: я черкал красным карандашом, а ребята, окружившие меня, комментировали:
— Это же безударная гласная! Не мог проверку сделать?
— Ладно, все вы теперь умные, — отбивалась очередная жертва.
Я огласил результаты диктовки; одна хилая четверка, четыре тощие тройки и четыре жирные двойки. Ничего нового. То же самое было и в журнале. Это пока. Зато каждый из нас в этот день приобрел верную сестру — Надежду. С ней-то мы и отправились домой, усталые и довольные.
На следующем занятии едва мы уселись по местам, как в нашу обитель вошли Валя и Готя.
— Дежурные Гойда и Степанов явились в ваше распоряжение от гвардии десятого «А» класса! — отрапортовал Готька, вытянувшись во весь свой гренадерский рост.
Вот это сюрприз! И на этот раз шефы не оставили нас.
Готя рассказал, что в классе они приняли решение считать нашу группу «комсомольским объектом» и посылать в помощь мне ежедневно по два дежурных.
Я сразу прикинул, что со временем смогу оставить группу целиком на попечение комсомольцев. Это даст мне возможность возвращаться вовремя домой и не оставлять по целым дням больную мать в одиночестве.
Что ж, это тоже немаловажный фактор, продлевающий жизнь. Спасибо, ребята!
За чашкой чаю
— Девочки, дайте хворосту.
— А хворостинки не хотите?
Этот игривый вопрос был всего лишь кокетством. Девочки охотно делились содержимым своих кульков. Поджаристый, хрустящий хворост затем и распространял свой аромат в классе, чтобы прославить мастериц, объединенных Петром Алексеевичем в кружок ЮК — юных кулинаров. Петр Алексеевич приглашал к себе на занятия и мальчиков, но те сразу отказались («Фи! Пирожки лепить!»). Однако продукцию ЮК, приносимую девочками в класс, они дегустировали охотно и прожорливо.