Во время этих достопамятных выходных я несколько раз позволяла Эмме фотографировать самой. Несложно определить, какие снимки сделаны ею — все взяты крупным планом и сверху вниз (характерный для ребенка ракурс). Вот рожок ванильного мороженого, купленного в каком-то магазине, открытом круглые сутки. Вот раковина в ванной, а на ней — бритва Джейка и крошечный кусочек мыла. Вот аквариум — блестящее брюхо акулы, медуза (вид снизу), несколько снимков морского конька; разноцветное создание с хвостом-завитушкой одиноко замерло в мутной воде словно по волшебству.
Последний снимок сделан мной на парковке, в момент отъезда. Джейк сажает Эмму в машину. Она стоит боком ко мне и улыбается отцу, который ее поддерживает, а сам смотрит в сторону, на машину, тормозящую рядом. Помню этот автомобиль — потрепанный «чеви», влетевший на парковку явно с превышением скорости. Джейк на фотографии — воплощение отца. Прикидывает взглядом, на каком расстоянии «чеви» находится от его дочери, не выпускает Эмму из рук и не сводит глаз с машины; каждую секунду он готов встретить опасность. И на лице девочки написано, что сейчас для нее существует лишь один человек на свете — отец, которому она полностью доверяет.
Вчера весь вечер я разглядывала, сидя на полу, фотографии. У меня не хватало сил оторваться. Момент истины. Июнь, лето в Новом Орлеане. Эмме было шесть, мы с Джейком любили друг друга и собирались стать семьей.
Человек помнит и забывает, а наша память живет собственной жизнью.
Теперь, когда к нам приближается волна, решаю непременно запомнить эту минуту, клянусь описать ее, вернувшись домой: туман странного оранжевого оттенка, подсвеченный солнцем; спина Тины; неровные очертания скал — ближе, чем мне когда-либо доводилось видеть; соленый запах океана.
Думаю о Новом Орлеане и о цунами, снесшем целый город. Двадцать девять кварталов жили обычной жизнью — банкиры считали деньги, почтальоны разносили письма, школьники шли в столовую завтракать. В тысячах миль от них, где-то на Аляске, землетрясение поколебало горы и заставило сдвинуться подземные плиты. В недрах океана началось волнение. Жители Нового Орлеана, занятые повседневными делами, не заметили этого, не ощутили энергии, создавшей гигантскую волну.
Даже если ученые разрешат проблему памяти, ничто не изменится. Память по своей природе ретроспективна, это всего лишь осознание того, как мы стали тем, что есть теперь. Человеку не суждено увидеть молниеносное перемещение атома цезия, и каждая миллионная доля секунды приближает нас к великим переменам. И даже если однажды мы откроем формулу, с помощью которой можно будет управлять прошлым, будущее никогда нам не подчинится.
Тина жестикулирует, обращаясь ко мне. Волна приближается, она подобна серой стене. Чувствую, что приподнимаюсь как поплавок. Я чувствую, как волна набирает силу.
— Давай! — кричит Гуфи. Одним быстрым движением подруга встает на доске — колени согнуты, руки раскинуты словно крылья чайки, готовой к полету.
Делаю глубокий вдох, отчаянно гребу и жду, когда волна вынесет меня на сушу. Вокруг бурлит вода, доска дрожит, я ничего не вижу — и все-таки знаю, что лечу вперед.
От автора
Во время работы над романом мне помогли следующие книги: «Искусство памяти» Фрэнсиса Йейтса; «Из чего состоят воспоминания» Русико Бурчуладзе; «В поисках памяти: мышление и прошлое» Даниэля Шектера; «Справочник по серфингу для девушек» Андреа Маклауд; «Сан-Франциско, округ Ричмонд» Лори Унгаретти. Понятие «confabulatores nocturni» взято из монографии Джорджа Луиса Борджеса, посвященной «Тысяча и одной ночи».
Я благодарна своему непревзойденному агенту, Валери Борчардт, за веру в меня, а также издателю Кейтлин Александер, за терпение и старание; Энн Борчардт и Биллу Рену — за проницательные замечания на ранних этапах работы; Эрин Эндерлин и Джей Фелан, которые читали черновики. Также хочу поблагодарить сотрудников «Бэй-Эреа» и «Простых радостей» за моральную поддержку и кофе.
Я признательна Биллу Уайту, предоставившему мне жилище в Коста-Рике, а также Лоренсу Коатсу, Уэнделлу Мэйо и Кэти Фелан, которые помогли выкроить столько бесценных часов для работы, присматривая за моим маленьким сыном. К слову, я многое хочу тебе сказать, Оскар, за то, что будил каждое утро в пять часов.