Солнце повисло низко над холмами, слепило глаза и мешало что-либо разглядеть на берегу.
Тревога Клима стала уже нестерпимой, и ждать он больше не мог. Он спустился с мостика и решил оставить "Санту", плыть на берег и самому разыскивать святого Себастьяна.
И тут увидел "Аркебузу".
Он так настойчиво разглядывал берег, что забывал посматривать в сторону рейда. "Аркебуза" уже подходила, до нее оставалось метров сто, не более. Паруса на ней были убраны, и она тихо надвигалась на "Санту", собираясь швартоваться к ее борту.
Оливарес стоял на мостике и с удивлением разглядывал пустую палубу. Видимо, его озадачило, что палуба была пустая, и то, что его никто не встречает, и он не видит даже вахтенного. Наверное, Оливарес несколько нервничал, ожидая какого-либо подвоха.
В бывшей каюте капитана на "Аркебузе" откинулась шторка, и Клим заметил за окном черную курчавую голову Долорес.
Матросы собрались кучкой у носовых парусов и с опаской поглядывали на орудийные люки "Санта", видимо, они еще не забыли о своем неудачном десанте и сейчас, как и Оливарес, побаивались неожиданного пушечного выстрела в упор.
"Что ж! - подумал Клим. - Что бы там ни было, надо идти встречать гостей..."
Он вышел из-под навеса каюты, и Оливарес увидел его. Обернулся к матросам. Двое выступили с баграми, готовясь зацепиться за приближающийся борт, еще двое вскинули на руки мушкеты.
И тут из каюты выскочил мужчина, одетый в старую матросскую куртку. Голова его была замотана чем-то белым, вместо бинта, на лице виднелись синяки и царапины. Он кинулся к Оливаресу и, показывая в сторону Клима, заговорил громко и бурно, по-английски.
Оливарес, не понимая, нетерпеливо отодвинул его в сторону.
А Клим узнал Лена Грегори.
- Это он! - вопил Ден Грегори. - Климент Джексон, дьявол бы его набрал! Не знаю, зачем он все это подстроил! Я подам на него в суд! Я не успокоюсь, пока его не вздернут на рее!
"Вот так! - сообразил Клим. - Значит, Оливайо не стал дожидаться ночи, и негры уже захватили "Доброе утро". Молодцы! А Ден Грегори, видимо, получил по голове, но успел прыгнуть за борт, и его случайно подобрала "Аркебуза". Везучий, однако, Ден Грегори!.." Сейчас он тоже возьмется за меня. Не хватает мне Оливареса с его бандой...
Он еще раз взглянул в сторону берега. И увидел ялик.
Дубок, без камзола, в одной рубашке, сильно откидываясь назад, взмахивал веслами. В ялике сидел молодой человек в камзоле Дубка, перед ним Ника со шпагой в руках.
Молодой человек обернулся, и Клим тотчас узнал его, хотя у парня и не было отцовских, загнутых вверх, стрелочками, усов.
Принц! Вот не во время она его привезла...
Клим понимал, что Ника сейчас из-за корпуса "Санта" не замечает подходившую "Аркебузу". Да она и не смотрела на "Санту", она смотрела в сторону берега. Клим глянул туда же: четырехвесельная лодка нагоняла ялик. В лодке кто-то низенький, толстенький, с круглым лицом покрикивал на гребцов.
Клим быстро спустился по веревочной лестнице к самой воде. Ялик ткнулся в борт. Клим нагнулся, схватил принца за руку.
- Ваше высочество, поторопитесь!
Он отклонился на лестнице, пропуская вверх принца, тот неуклюже цеплялся за ступеньки. И в это время низенький и толстенький в лодке поднял пистолет.
- Ваше высочество! - крикнула Ника. - Берегитесь!
- Боярышня! - завопил Дубок.
Он вскочил на ноги, прикрывая Нику. И следом за грохотом пистолетного выстрела голова Дубка дернулась, он качнулся и упал за борт в воду.
- Дубок! - отчаянно закричала Ника.
Она наклонилась через борт, чуть не опрокинув ялик. Но только круг кровавой пены поднялся на мутную поверхность воды. Клим, низко нагнувшись, схватил Нику за шиворот камзола и выдернул ее из ялика на лестницу.
Ухватившись за Клима, Ника рукой, в которой была зажата шпага, вытерла слезы.
- Дубок...
Клим сильно толкнул ногой ялик навстречу подходившей лодке.
- Лезь, Ника! Дубка уже не спасти...
Он услышал, как "Санта" качнулась, как заскрипела бортовая обшивка от навалившейся на судно "Аркебузы", и по палубе загрохотали матросские башмаки...
САНТЬЯГО-ДЕ-КУБА
Островки тумана все еще бродили над морем, местами ложась прямо на воду, и рулевой кубинского пограничного катера увидел ящик уже прямо на носу, но, положив руль на борт, успел отвернуть. Волна из-под кормы сильно хлестнула по ящику, он покосился набок, зачерпнул, и тут рулевой разглядел в ящике людей. Он только успел заглушить двигатель, крикнул товарищам, сидевшим на бортовых скамейках, схватил спасательный круг и не мешкая прыгнул в воду.
Спасенных подняли на борт.
Ящик утонул...
Мужчина шевелился чуть, ему все еще казалось, что он держит девушку на руках, но ни говорить, ни даже открыть глаза он не мог. Девушка вообще была без сознания. С них стянули мокрую одежду со следами крови, которую размыла морская вода, налепили, где сочли нужным, наклейки пластыря, завернули в одеяла и положили по обеим сторонам горячего мотора.
По радио сообщили на берег. Когда катер подвалил к пирсу, там уже стояла машина с красным крестом. Сверток мокрой одежды и шпагу тоже положили в машину.
Врач портовой больницы в первую очередь занялся девушкой. У нее обнаружили следы ушибов, рентген показал два сломанных ребра - девушке наложили гипсовый корсет. Глубокую потерю сознания врач определил как болевой шок, но, подумав, пригласил невропатолога. Тот согласился, что состояние ступора - стойкого оцепенения и потери сознания - вызвано какими-то причинами психологического порядка.
У мужчины на бедре обнаружили глубокую рану, похожую на след охотничьей крупнокалиберной пули, однако самой пули хирург не нашел, и вообще внешний вид раны вызвал у него некоторое недоумение. Состояние стойкого оцепенения было таким же, как у девушки.
Когда сведения о спасенных дошли до администрации порта, там сразу связали эту находку с потерей яхты и отсутствием двух спортсменов с Универсиады. Сообщили в советское посольство. В больницу прибыл тренер и опознал своих потерявшихся. Они спали: невропатолог ввел обоим добрые дозы снотворного.