А пока жизнь идет в привычном рабочем ритме. Мне кажется, время совсем не движется. До обеда оно тянется еще медленнее, чем раньше…
Я стою у закрытых дверей, которые мы откроем всего через месяц. Через щель в шторке вижу пластик на полу, по которому мы входили сюда около года назад. Держусь рукой за дверь, стараясь представить себе, как это будет. Испытываю какое-то двойственное чувство: радость и грусть. Радость оттого, что это финиш – конец нашего «путешествия», трудного, но необходимого для тех, кто, быть может, скоро полетит в просторы вселенной, чтобы совершить посадку на другой планете. И грусть оттого, что кто-то другой, а не мы, впервые откроет дверь космического корабля.
Мы скоро «возвратимся» на свою Землю. Как она встретит нас? Какие нас ждут перемены? Что будет с нами, когда мы вернемся в обычную жизнь и привычную для нас обстановку? Будем ли мы видеть все, как раньше, смотреть на окружающее теми же глазами? Будем ли радоваться тому, чему радовались прежде?
Я знал, я был уверен, что физически мы здоровы и сможем сразу же включиться в нормальную жизнь. Но как подействует на нас перемена обстановки, какова будет эмоциональная нагрузка? Как будем воспринимать привычное?..
Вспомнилось, как несколько лет назад, когда зажурчали ручьи и появилась первая зеленая трава, я шел по улице, где дети пускали бумажные кораблики по мутным ручьям, бегущим по асфальтированному руслу и терявшимся в решетках водостока. Меня потянуло к маленькому дворику на Таганке, заросшему сиренью и акацией, в котором я провел свое детство, где мы когда-то точно так же пускали кораблики, уплывавшие по бурным ручьям талой воды. Запах оттаявшей земли, набухших почек, яркое солнце, щебет птиц и какое-то особенное ликующе-радостное приподнятое настроение привели меня к дому моего детства. Я огляделся вокруг. Здесь ли это было? Да, здесь. Это тот самый дворик, здесь я жил. Но почему же нет прежнего волнения и трепета? Что-то изменилось во мне самом, и я уже не ощущаю того, что чувствовал раньше. Я проделал путь во времени, и поэтому бумажный кораблик детства превратился в обрывок бумаги. Не произойдет ли подобного с нами по окончании эксперимента?..
Герман бороду все же сбрил. В наших условиях очень трудно ухаживать за ней, и потому его вторая попытка отпустить ее закончилась так же печально, как и первая. Так хочется ускорить бег времени, и, видимо, поэтому во сне больше нет отражения нашей текущей жизни. Чаще вижу родных, встречаюсь с друзьями, которых не видел много лет. К сожалению, сейчас сны утратили свою былую «сочность», стали бесцветными и незатейливыми…
Осталось всего двадцать пять суток.
– Какое будет настроение, если «посадку» отложить на месяц? – спросил меня невропатолог во время очередного визита клиницистов.
– Мы сейчас живем этими последними сутками, настроились на запланированный финиш и, как говорят спортсмены, бежим к нему на последнем дыхании, – ответил я.
Стараюсь не считать оставшиеся дни, чтобы они не останавливались…
Вот уже позади последние медицинские исследования и в том числе «большая кровь»…
Научные руководители эксперимента просят нас написать небольшой очерк о нашей жизни здесь. Этот материал предполагается опубликовать через некоторое время в печати…
Мне осталось закончить последний цикл работ в оранжерее Когда мы выйдем из гермообъекта, наше место займут другие трое, которые будут жить здесь месяц Им, наверное, будет легче, чем нам. Ведь они будут знать больше, чем мы. Они сменят нас для того, чтобы специалисты могли изучить реакции людей на чужеродную для них среду, сформировавшуюся под влиянием продуктов нашей жизнедеятельности. Этого требуют задачи обеспечения успешной смены экипажей на реальных космических объектах. Помимо технической стороны, имеется также медицинский аспект этой проблемы. Дело в том, что обитаемость герметичного объекта приводит к накоплению в его атмосфере специфических веществ, формированию характерной микрофлоры. Замена экипажа не может пройти без последствий для нового экипажа. Это влияние и будет изучаться…
Последний душ.
Последний раз мы поменялись местами.
Последнее дежурство, последний сбор зелени в оранжерее, последний салат…
5 ноября. Сегодня в семнадцать часов будет ровно год, как мы здесь. В этот момент откроется наконец заветная дверь в обычную жизнь. И хотя мы в нашем тесном помещении ходили, разминались и даже «бегали», меня тревожит одна мысль: смогу ли я пройти по площадке перед термокамерой так же легко и свободно, как когда-то ходил?
Дежурит Герман.
– Опять не повезло, – вздыхает он и вспоминает, что именно ему пришлось дежурить в первые сутки эксперимента.
В этот последний день у всех много работы: предстоит подготовить все для тех троих, кто сменит нас, займет наше место в «Земном звездолете». Мы должны провести влажную уборку всего помещения, всех отсеков, все расставить и разместить по своим местам, собрать свое хозяйство. До самого обеда были очень заняты…
Остается всего четыре часа до того желанного, а сейчас кажущегося нереальным момента, когда мы сможем распахнуть тяжелую дверь.
После обеда Борис и я, как обычно, улеглись спать. Герман, вероятно, сделал бы то же самое – так велика сила привычки, – но ему нужно приготовить краткое приветственное слово. Он долго ходит по оранжерейному отсеку, а затем усаживается в кресло…
3 часа дня. Остается всего два часа до финиша! До «посадки». До новой жизни! Не верится! Складываем спальные мешки.
Раздается сигнал вызова с Командного пункта. Юрий Герасимович интересуется нашей готовностью и, кажется, удивлен, что мы, как обычно, спали в такой день. Надеваем праздничные костюмы. Я спешу написать краткое послание с несколькими советами своему преемнику, который будет заниматься оранжереей.
Последние полчаса. Уже одетые «на выход», мы с Борисом по очереди садимся перед Германом: он проводит последний медицинский контроль. Нас транслируют по телеканалу в конференц-зал, где началась пресс-конференция.
Последний раз вхожу в оранжерейный отсек, оглядываю его. Здесь я провел целый год жизни. Вот микроскоп. Стальные трубы. Растения. Сколько передумано здесь, сколько выстрадано! Уже с некоторым отчуждением смотрю на бесконечно знакомые стены.
Но вот Герман зовет нас в жилой отсек. Сейчас нас будут представлять по телеканалу участникам пресс-конференции.
Борис Андреевич рассказывает специалистам, ученым и космонавтам о каждом из нас.
– Как вы все себя чувствуете? – спрашивает он.
– Удовлетворительно, нормально, – отвечает наш бортовой врач.
В переводе с медицинского это означает – хорошо, отлично.
– Герман, вы, наверное, с нетерпением ждете встречи с дочерью Светланой?
– Да, конечно!
– Борис, как работала связь?
– Отлично.
– Нам известно, Андрей, что за это время вы собрали не только богатый урожай овощей, но и накопили ценный научный материал. Не так ли?
Я ответил утвердительно и посмотрел на часы – 16.55. Осталось пять минут! Последних минут. И вот наконец команда: «Разгерметизировать дверь жилого отсека!»
5 ноября, 17.00. Вот мгновение, о котором мы мечтали все эти долгие дни, недели, месяцы. Теперь пора! Борис, как было условлено заранее, открывает дверь, пропускает Германа и меня вперед.