Иммануэль держала путь дальше. Сумка за спиной оттягивала плечи, ноги в сапогах на полтора размера меньше нещадно ныли, а на пятках натерлись мозоли. Иногда казалось, что все ее вещи были ей либо слишком велики, либо слишком малы, как будто она не подходила миру, в котором родилась.
На полпути к рынку Иммануэль остановилась позавтракать. Она нашла прохладное место в тени березы и, порывшись в сумке, извлекла оттуда по ломтю сыра и черствого, как кирпич, черного хлеба, который Анна испекла накануне. Она быстро поела, бросила хлебные корки Иуде, который тут же подобрал их и мотнул головой, так туго натянув повод, что Иммануэль пришлось схватить его за рога, чтобы тот не убежал.
Вдалеке зашумел Темный Лес. Ветер подул в ветвях, словно сам лес звал ее на своем шелестящем, непонятном языке.
Согласно преданиям и Священному Писанию, Темный Лес, как и все проклятые и нечистые места в мире, был порожден Темной Матерью, богиней преисподней. Пока Добрый Отец создавал мир из света и пламени, вдыхая жизнь в прах, Она призывала Своих бесов из тьмы, родила легионы чудовищ и демонов, уродцев и ползучих гадов, которые затаились в смрадном полумире между мирами живых и мертвых.
Вот из этого-то полумира, из коридоров проклятого леса, и появились первые ведьмы – Лилит, Далила и Возлюбленные Иаиль и Мерси. Четверо Нечестивых (как их прозвали позже) нашли пристанище среди первых вефильских поселенцев, которые приняли их за беженок и разрешили остаться в городе. Женщины нашли себе мужей, родили детей, они жили среди Отцовой паствы как соратники и единомышленники. Но, несмотря на то, что четыре ведьмы носили кожу обычных женщин, души их были созданы по образу и подобию Матери, и, подобно Ей, они вознамерились уничтожить все, сотворенное Добрым Отцом, утопив Его свет во мраке и темени.
Четыре ведьмы сеяли семена раздора в сердцах благочестивых вефильских мужчин, искушая их и сбивая с пути истинного. Корни их обмана проросли глубоко, и вскоре власть над вефильской землей перешла в их руки. И только благодаря Отцовой милости молодому человеку по имени Дэвид Форд, первому пророку, удалось собрать храбрую армию святых ратоборцев, свергнуть четырех ведьм огнем и кровавым мятежом и прогнать их души в проклятые леса, откуда они пришли.
Но сила ведьм и темной Богини, которой они служили, не исчезла даже после окончания Священной Войны. И по сей день их призраки бродили по Темному Лесу, изголодавшись по душам тех, кто отваживался войти в их царство.
Во всяком случае, так гласили предания.
Разделавшись с завтраком, Иммануэль продолжила путь по Перелесью. Главная дорога здесь змеилась вдоль Темного Леса, и отсюда виднелись мемориалы на фоне мрачных деревьев. Были тут и венки из полевых цветов, и памятные сувениры, и даже одна пара детских башмачков свисала на шнурках со столба, будто в надежде, что ребенок, которому они принадлежали, однажды появится из-за деревьев и вновь их наденет. Только эти реликвии и остались от тех, кто пропал в Темном Лесу. Этот лес редко возвращал то, что однажды забрал.
Иммануэль и ее мать стали исключением из этого правила – чудом, говорили некоторые. Но когда ей бывало особенно тяжело, когда ветер шелестел в соснах и вороны пели свои песни, Иммануэль казалось, что Темный Лес так и не отпустил ее и как будто зовет домой.
Поежившись, Иммануэль пошла дальше, мимо лачуг и хижин, мимо холмистых кукурузных полей, по лесной опушке, вдоль берега ручья. Солнце сдвинулось куда-то вбок, и воздух стал густым и тяжелым. Бескрайние пастбища Перелесья сменились каменными мостовыми Амаса – деревни в самом центре Вефиля. Здесь амбары и фермы уступали место хаосу вымощенных булыжником коттеджей, городских домов с шиферной кровлей и каменных зданий с витражными окнами, ярко сверкающими в свете полуденного солнца. Вдалеке, над крышами возвышалась одна из самых высоких построек во всем Вефиле, уступавшая лишь собору с его шпилем. Это были Священные Врата – величественные ворота из кованого железа, построенные самим Дэвидом Фордом, первым пророком.
За воротами начиналась широкая мощеная дорога, по обе стороны которой никогда не гасли фонари. Она называлась Путем Паломника. Если Вефиль был островом в бескрайнем море леса, то эта дорога была мостом, ведущим в чужие земли далеко за его пределами. Но насколько знала Иммануэль, только страже пророка, апостолам и отдельным достопочтенным евангелистам дозволялось покидать Вефиль, и то лишь в исключительных случаях. И никогда, за все шестнадцать лет жизни Иммануэль, через эти ворота не прошел ни один чужестранец.
Иногда Иммануэль задумывалась, могут ли города за границами вефильских земель оказаться не более чем мифами. А может, неустанно расползающийся лес полностью поглотил их, как поглотил бы и Вефиль, если бы свет Отца не отпугивал его тьму? Впрочем, Иммануэль понимала, что это все не ее ума дело. Пусть в сложностях мироустройства за Священными Вратами разбираются апостолы и пророки, которые куда лучше нее образованы и сведущи в подобных вопросах.