При виде Венус леди Мирра вскочила и заслонила собой белокурую девушку, сидевшую рядом с ней. Леди явно была напугана. Громким резким голосом она закричала:
– Грон! Почему у меня в доме находиться эта незнакомая вооруженная девушка? За что я плачу тебе? За что, чтобы каждый мог войти сюда и убить нас?!
Грон, единственный воин, охранявший зал, не имевший даже кольчуги, вытащил из тряпичных самодельных ножен меч и двинулся на Венус. По его лицу было заметно, что он трусит, и двигался мужчина так медленно, что Венус могла уже несколько раз хорошенько прицелиться и без особого труда застрелить его, если бы захотела. Но девушка была обескуражена таким поведением матери и изо всех сил искала слова, чтобы развеять недопонимание. В конце концов, она не нашла ничего лучше, чем выкрикнуть:
– Мама! Это я, Венус!
Грон остановился и обернулся на леди Мирру, однако меча не опустил. Леди молча рассматривала Венус. Легатка почувствовала себя очень неуютно. «А что, если я так изменилась, что мама меня не узнает? Да нет, быть того не может, что мама не узнает меня. Да, я сильно загорела, и волосы мои выгорели, но в остальном я ведь осталась ее дочерью».
Наконец, леди Мирра заговорила:
– Если ты действительно моя дочь, то покажи мне амулет, который я подарила тебе на двенадцатилетие.
«Вот… засада», – промелькнуло в голове у Венус, когда она вспомнила, как в порыве злости выбросила амулет в реку. «Теперь она мне точно не поверит».
– Я потеряла его, мама. Когда плавала в реке.
На ее удивление, леди Мирра довольно улыбнулась и достала из кармана домашнего платья ее медальон.
– Амулет моей дочери действительно нашли на берегу. Его прибило туда волнами. Но это случилось в землях Конора! Как ты объяснишь это?
Венус резким движением отбросила волосы назад и подняла перед собой лук, чем немного напугала Грона:
– Я стала легаткой Конора.
– Чушь! – покраснев от злобы, прошипела ее мать. – Моя Венус никогда бы не стала легатом, она и оружие-то в руки брать боялась!
Тут разозлилась Венус:
– Боялась? Или ты не разрешала ей после того случая на турнире? – по изменившемуся лицу матери, Венус поняла, что у той появились сомнения. Случай, когда Венус на турнире выбила из седла самодовольного лорда, старательно пытались замолчать, значит, знать об этом мог лишь ограниченный круг людей.
– Ты… ты могла узнать это… как-нибудь, – не очень уверенно сказала леди Мирра. – Вы, самозванки, постоянно вынюхиваете что-то про нашу семью, а затем заявляетесь ко мне домой и выдаете себя за мою дочь. Мне так надоело это… – голос ее сорвался.
«Какими подлыми бывают люди! Хотят построить свое счастье на чужом несчастье. Но я-то настоящая…».
– Мама! – Венус начала закатывать длинный рукав платья и по очереди снимать с руки браслеты, пока полностью не открыла шрам, оставленный ей пару лет назад ее котом, Пуффом. – А тех самозванок тоже подрал когда-то Пуфф, которого мы назвали так, потому что, когда он засыпал, то начинал очень смешно пыхтеть «пуф-пуф-пуф»?
Леди Мирра охнула и нерешительно двинулась к дочери. Девушка стояла не подвижно, когда мать осматривала шрам, проверяя, не подделка ли он. Наконец, она подняла голову и, глядя красными от слез глазами в глаза Венус, тихо спросила:
– Это правда ты, доченька?
– Это я, мамочка.
Леди крепко прижала Венус к себе, и платье на плече легатки пропиталось ее слезами. Венус изо всех сил закусила губу, твердя сама себе «Не реви, не реви. Ты же решила быть сильной!», но не выдержала и разрыдалась. Уже закончив плакать, женщины никак не могли отпустить друг друга и просто стояли в тишине, изредка всхлипывая. Молчание нарушил крик за спинами женщин:
– Ненавижу! Ненавижу, ненавижу! – кричала белокурая девочка, скидывая со стола тарелки и приборы. – Почему ты постоянно все портишь! Ты жила тут и все портила. Ты ушла – и все стало еще хуже! А сейчас, когда все наладилось, ты вернулась – и опять все испортила! Зачем ты вернулась?! – в заплаканных глазах сестры Венус, Таи, читалась настоящая ненависть.
– Таечка… – начала было леди Мирра.
– Молчи! Не хочу ничего слышать! – с этими словами девушка убежала из зала.
В глазах у Венус внезапно потемнело и, чтобы не упасть, она схватилась за мать. Леди помогла дочери добраться до стола и сесть на стул. Женщина тут же начала предлагать дочери все, что стояло на столе, и Венус поняла, что безумно хочет есть. «Это родные места пробуждают во мне такой зверский аппетит?». Все время, что она ела, ее мама неотрывно смотрела на нее, словно изучая ее заново, и во взгляде ее недоверие смешивалось с любовью. Несколько раз Венус пыталась спросить мать о чем-нибудь, но каждый раз леди Мирра отвечала: