Это было настоящее насилие, и я думать не хотела об этом и вспоминать. Но стоя у шикарного новенького внедорожника, поджимала губы от обиды. Он всегда будет под прицелом, Ветер так красив и талантлив, что некоторые не пожалеют денег, чтобы ласкать такого.
И я мечтала ласкать. Но вот бы мне одной это делать. Не смогу делить Илью с кем-то.
— Мышонок, сейчас же, скажи что мы опять напридумывали?
Я вытерла рукавом слёзы и отвернулась. Мне его было жалко. Но при этом я не хотела связываться с Жигало. И как задать ему вопрос, чтобы не обидеть.
— Деньги на машину откуда? — решилась я и посмотрела на него. — А на квартиру?
— А как ты думаешь? — прищурился змеем Ветров и зло уставился на меня. Не двигался, действительно как аспид.
Он догадался, что я подумала. Стыдно. Но как иначе? Вообще история, когда его затащили на оргию, ему была отвратительна, и он ненавидел себя за это. Не понравилось, хуже того, Ветер не смог после этого с девочками гулять. Со мной ему было хорошо, а я медленно стала превращаться в такую же как все. Сдерживаясь, чтобы не кинуться ему на шею с воплями: «Прости!», попыталась сосредоточиться на разговоре, А то меня уносило в свои размышления, из которых можно было долго выходить.
— Я… Я, — начала прятать руки в рукавах свитера, искала помощи, глядя кругом. — Я не знаю, ответь.
— Очень любопытно, а что ты подумала? — шипел Ветер.
— Это уже слишком! — выкрикнула я. — Мои мысли! Мало ли что я думаю.
Бедненький мой, я ведь могла ошибиться, плохо о нём подумать. В последнее время со мной это часто случалось.
— Илья, пожалуйста, мне нужно знать.
— Это твоя машина, я езжу по поддельной доверенности, и мошенническим способом получил страховку. И живу в твоей квартире!
*****
— Это мой город. Я здесь родилась и жила всю жизнь, — голос получился таинственный и разорвал тишину между нами.
Быстро темнело. Ночь безлунная, небо чёрным фоном для, горящей тысячами огней, Москвы. Много людей и много машин. Но больше всего поражала чистота и красота.
Интернат для девочек, в котором я жила с десяти до семнадцати лет, закрытое заведение, но там был лаз через кочегарку на улочку города. И девочки выходили, чтобы ночью погулять по Москве. И у меня настолько приятные воспоминания от этого, что захотелось вернуться в свой десятый класс и нырнуть в страшный подвал старинного здания, пройти все кошмары подземелья и потом выбраться в невероятную сказку из огней и красивых магазинов, чудесных парков, и уютных забегаловок.
— Интроверту в большом городе лучше, чем в маленьком. Нигде так не одинок человек, как в мегаполисе, — продолжила говорить я.
Посмотрела украдкой на молчаливого Ветра. Он не ездил быстро, водил очень аккуратно. За рулём выглядел совершенно незнакомым взрослым парнем. Илья снял пальто, потому что в машине было тепло, но я продолжала мёрзнуть, и он мне в угоду не отключал кондиционер.
Тикал сигнал поворота. Тихо играла приятная музыка. Атмосфера в салоне была невероятной. Если прикрыть глаза и посмотреть на мелькающие огни сквозь ресницы, то можно подумать…
— Мы с тобой в космической капсуле летим сквозь вселенную, и мерцают звезды, мимо которых мы пролетаем.
— Соскучился по твоим фантазиям, — глянул на меня Ветер и улыбнулся. — Совсем скоро прибудем на космическую станцию, только заглянем в косметический бутик.
— А еда из тюбиков?
— Не успел запихать. Но у нас есть роботы на станции.
— Пылесосят?
— И окна моют.
— Большая квартира? — тихо спросила я, глядя на пролетающую небольшую улочку.
— Очень. Три комнаты, четыре метра потолки.
— Да. Папа любил всё большое. Как на маме женился, непонятно, — хмыкнула я.
Мама меня не любила. Я не любила маму. Но мы обе любили папу. Он был большой и сильный, очень серьёзный, играл в опасные игры. Доигрался. Но разбирался в людях, зря что ли успел перед смертью всё передать Ветру. Не мне, а именно Илье. Поговорил, отдал ключи, визитки и назвал адреса. А ещё телефон дал своего сводного брата, с которым был не в очень хороших отношениях.
Дамиан Буртов однажды покрестил меня. Вообще-то крестят девочек женщины, но моя предполагаемая крёстная мать на место встречи не пришла, и дядька оказался моим крёстным, хотя ему тогда было только восемнадцать. Первое воспоминание о Дамиане в десять лет, когда он жирный, с сальными волосами по плечи и в очках уворачивался от оплеухи, которую выдал ему мой папа. И второе воспоминание уже в мои пятнадцать лет. Похудевший, высокий, с красивой стрижкой, очки стильные. И папа злился, потому что младшему брату уже нельзя было навалять, Дамиан круто поднялся. Но мне было запрещено с ним общаться.