Судя по обрывочным фразам сопровождающих, им предстояло ехать в противоположный конец Москвы. А это даже при самом лучшем раскладе не меньше, чем два часа. Так что можно еще раз перекемарить…
Не успел Пашкин глаза закрыть, как в нагрудном кармане у капитана некормленым медведём взвыл мобильник.
— Слушаю, товарищ командир! Так точно, согласился! Никак нет, яйца в дверь не пихали, мы же не звери из дознания, он все сам! Служу Советскому Союзу! О местонахождении не докладываю, вам и так на экране видно…
Короткий разговор, полный ерничанья и черного юмора явно касался майора, поэтому Пашкин позволил себе вопросительный взгляд в зеркало заднего вида.
— Все нормально, Роман Александрович, — развернулся к нему капитан, пряча телефон, — у командования совещание кончилось, вот он нашими делами интересуется. Не сбежал ли вдруг товарищ майор сквозь снега и метели. — И неожиданно процитировал. — Вот почему старый лозунг «техника решает все», являющийся отражением уже пройденного периода, когда у нас был голод в области техники, должен быть теперь заменен новым лозунгом, лозунгом о том, что «кадры решают все». В этом теперь главное.
В устах капитана точная цитата из речи Сталина в 1935 году прозвучала на удивление современно. Но начитанного Пашкина удивить такой эрудицией было трудно. Стало быть, кадры у вас решают? Ну-ну…
— Надо было сказать, что сбежал! — усмехнулся Пашкин. И тут же почувствовал, как напрягся сбоку Петров.
— Не наш метод! — отмахнулся капитан. — Да и я бы тогда мимо подарка пролетел! Мне же командир, если с тобой сторгуемся, обещал «Морского Льва» выбить у довольствующего органа!
— В Москве-реке карасей отстреливать будешь? — не удержавшись, провокационно съехидничал Пашкин, в надежде спровоцировать капитана на «непроизвольную выдачу существенной информации».
— Где прикажут, там и буду! — полушутливо отрезал Сергей. — Хоть в Москве-реке карасей, хоть в Амазонке пираний. — Хотел что-то еще сказать, но, опомнившись, прикусил язык и весело рассмеялся. — Ловок ты, товарищ майор. Не ошиблись, что тебя предложили… Ладно, так мы и до утра до дому не доберемся. Зафиров, пропуск на стекло, мигалку на крышу, маяки включить, и по центральной!
— Первый торпедный — «Пли!», — прокомментировал приказ водитель, и, не сбавляя скорости, проделал все перечисленные манипуляции.
Холодный ветер, проскочив через приоткрытую форточку, больно стегнул по лицу. Мерзко замяукала сирена. Через несколько минут автомобиль пронесся мимо приветственного щита городской черты и вылетел на среднюю «мажорную» полосу. В окне мелькнул указатель «МКАД — 20 км».
Трасса оказалась практически пустой, но все же пяток безумно дорогих «Хаммеров» со всякими «Лексусами» с дороги они согнали. Мелочь, а приятно…
Уже на въезде в столицу капитан осадил разошедшегося водителя.
— Ну все, хорош. Побаловали, да й будя!
Зафиров послушно вырубил «светомузыку» и сбросил скорость до приемлемых в городе шестидесяти пяти. После гонки майору показалось, что они ползут будто улитки. Машина влилась в поток простых смертных, и вскоре они выехали на берег Москва-реки. На противоположной стороне мелькали стены и башни Кремля. Но майор видел их вполглаза. Спать хотелось немилосердно, и Пашкин вновь задремал.
Снилась ему несостоявшаяся пассия-секретутка, в пилотке и полковничьем кителе, под которым не было ничего… Пассия принимала эротические позы и матерно ругалась голосом шефа.
В очередной раз проснулся майор от того, что Зафиров резко затормозил. «Экипаж машины боевой» привычно схватился за ручки над дверями. Пашкин спросонок ручку не ухватил — пришлось вцепляться в переднее кресло.
Машина свернула с трассы на щебеночный проселок, не отмеченный какими-либо дорожными знаками. Ну что же, классический подъезд к армейскому или какому-нибудь подобному спецобъекту. Стало быть, скоро финиш.
Автомобиль подкатил к полинялому шлагбауму с подчеркнуто мирной табличкой «Зареченское охотхозяйство. Посторонним въезд запрещен». Они здесь явно были не посторонними. Толстенный деревянный брус стремительно и совершенно бесшумно взлетел ввысь, освобождая дорогу.
Теперь это уже была «сталинского» качества бетонка, а вокруг них простирался добротный сосняк, из тех, которыми привыкли огораживать всякие хитроумные места еще со времен Вячеслава Рудольфовича Менжинского. Не успел майор вдохнуть полной грудью чистого, пропитанного запахом хвои воздуха, как перед глазами раскрылась хорошо знакомая картина пригородного элитного спецгородка, где дачи высокопоставленных чиновников и олигархов районного масштаба перемешаны с санаториями и усилены самыми разнообразными «запретными зонами», «тренировочными базами» и «учебными центрами» очень непростых ведомств.
Миновав маленькое, но очень живописное озерцо с лилиями и аккуратным песчаным пляжем, автомобиль углубился даже не в улицы, а в подлинные среднеазиатские дувалы с бесконечными глухими заборами с колючкой наверху, отгораживающими гектарные «фазенды».
Нужный участок оказался третьим по счету. Машина свернула в ворота, что открылись столь же бесшумно и оперативно, как давешний шлагбаум. Пашкин огляделся. Они оказались на территории обычной войсковой части со всеми неизменными атрибутами: штабом, плацем с трибуной и флагштоком, двухэтажными жилыми корпусами.
К одному такому корпусу, стоящему немного на отшибе, они и подъехали.
— К машине, товарищи офицеры! — в обычной полушутливой манере скомандовал капитан, и первым выбрался из салона. Не успел Пашкин вылезти из машины, как штабист Муравьев снова взял инициативу в свои руки.
— Пойдемте, товарищ майор, будем вас на ночлег устраивать. Командир не дождался, спать пошел. Так что мы вас пока в гостинице разместим и велим ужин сообразить. А в восемь утра посыльный проводит в штаб. Там все формальности и уладим.
Пашкин толком не помнил, как добрался до кровати. Отметил лишь, что «нумер» чистый, с недавним евроремонтом, простыни свежие, а на стене схема действий при объявлении тревоги. От ужина отказался, разделся и рухнул на упругий матрац.
Ох и денек. Не то кино без немцев, не то, наоборот, цирк с конями… Напоследок в голове совершенно не к месту возникла фраза: «Иван Арнольдович, покорнейше прошу пива Шарикову не предлагать!»
30. Сердца трех
К Русе подъезжаю с противоположной от Киева стороны, мало ли что. К счастью, вокруг аэродрома все тихо. Огромное летное поле тихо дремлет, не опасаясь таких, как я, нежданных гостей.
Опель оставляю скучать метрах в трехстах от аэродромного ограждения, в тихом кармане. Пусть постоит, отдохнет с дороги. Мне отлеживаться некуда — еще несколько часов, и небо начнет светлеть, а такое счастье и нафиг не надо. Для того, чтобы выкопать узкий шурф, понадобится часа два-три, не меньше… Запихиваю лопатку под «спину» рюкзака, сверху прищелкиваю миноискатель. Дозиметр в один карман, пистолет в другой. Оба ножа еще со старта в набедренных карманах штанов. Чехол с навигатором вешаю на шею.
Луна, луна. Цветы, цветы… В смысле, луна почти полная. Висит над головой, щурится. Мол, творческих тебе успехов, мой полуночный товарищ… Щурюсь в ответ, но цепляю на лоб ноктовизор. Случаи, сами знаете, бывают разные…
Стараясь не пересекать открытые пространства, обегаю летное поле чуть не по периметру, отмеченному заплывшими ямками на месте некогда вырванных с мясом столбов. Сердце бьется чуть сильнее, чем следовало бы после такого легкого кросса. Но и я, пардоньте, уже не тот спортивный подтянутый капитан с чистыми легкими и здоровой печенью… Хорошо, что организм уже малость подчистился от алкоголя, а то тут я бы и сдох.
Минут за двадцать пять добираюсь, наконец, до нужной рощи. Клены разрослись чуть ли не в целый лес — лет десять-пятнадцать их никто здесь не вырубает. Впрочем, оно кому благо, а кому — головняк. Если бы не упоминание «строго на север от крайнего ангара», то блукать мне без привязки до самого утра, возя по траве индуктором металлоискателя и обнаруживая всяческий хлам. Включаю навигатор на максимальном масштабе. Вот он, я, вот он, крайний ангар. Так… А если провести прямую, то примерно в том квадрате. Ставлю метку и двигаюсь в направлении, которое подсказывает умный прибор.