Второстепенная дорога выбрана МЧС-никами не случайно. Такая вот неплохо организованная орда на оживленной трассе, да в совокупности со взрывами — отличный повод для паники. Помню, были случаи, когда напуганное телевидением и газетами население сел и городов, соседствующих с крупными военными объектами, чуть ли не поголовно срывалось с места и покидало дома, услышав хлопки неурочных фейерверков…
К огромному нашему везению, в Киеве никаких чрезвычайных мер не принимали и на КПП нет усиления — обычный сонный дежурный. Определитель жучков, включенный еще на старте, весело подмигивает зелеными индикаторами. Стало быть, ни в шмотье, ни в амуниции Айвена и Берковича маячков, которые помогут нас отследить, не имеется. Можно ехать прямо домой.
Пять часов утра. Горизонт начинает сереть…
31. Правило мертвой руки
Над Чесапикским заливом вставало солнце. Виктор Морган сидел в кресле на балконе второго этажа собственного дома и наблюдал за тем, как на противоположном берегу озера Оджлтон осторожно бредет, охотясь, серая цапля. В свое время озеро было соединено с заливом искусственным каналом и превращено в отличную гавань для частных яхт, особенно чудесную сейчас, в пору раннего утреннего безлюдья. Советник президента чувствовал умиротворение и спокойствие, редкие для человека его темперамента и занятий.
Настоящее его имя было не Виктор, а Витторио. Он вырос в пригороде Балтимора, в итальянской семье Морано.
С легкой руки двух знаменитых италоамериканцев: писателя Марио Пьюзо и режиссера Френсиса Форда Копполы, в общественное сознание въелись два устойчивых мифа. Первый, что все американцы итальянского происхождения — сицилийцы, и второй, что все сицилийцы — члены мафии. На самом деле, это не так. Подавляющее большинство граждан Америки с мелодичными фамилиями, заканчивающимися на «о», не имеют ничего общего с преступными организациями, контролирующими незаконную деятельность в основном в Чикаго и Нью-Йорке, а среди эмигрантов из Италии доминируют апулийцы и калабрийцы.
Родители Морано были простыми добропорядочными американцами. Отец — механик в большом гараже, мать — кассир супермаркета. В жизни их семьи не было ничего примечательного, если, конечно, не считать событий, произошедших во время Второй мировой войны.
Дед, уроженец Калабрии, приехал в Америку в тридцатых годах прошлого столетия, но после десяти лет жизни в США оказался в числе репрессированных итальянцев. В феврале 1942 года Франклин Рузвельт подписал «Чрезвычайный указ 9066», которым санкционировал создание концлагерей для интернирования многих тысяч немецких, итальянских и японских иммигрантов. Альваро Морано переселили на территорию индейской резервации, в наспех сколоченный деревянный барак. Со слов деда Витторио представлял себе лагерь: бесконечные ряды длинных приземистых строений, двойной забор из колючей проволоки и вышки с часовыми. Там не было ни водопровода, ни кухонь, а в тех, кто пытался вырваться на свободу, охранники стреляли без предупреждения.
Но, как ни странно, покойный дед вспоминал об этих событиях с ностальгией — там он познакомился с бабушкой, и там же, чуть меньше года спустя, в грязном переполненном лазарете, родился отец…
Документ, в котором от имени правительства США приносились извинения за интернирование, вызванное «расовыми предрассудками, военной истерией и ошибками политического руководства», Рональд Рейган подписал только в 1988 году, и эпопея американского ГУЛАГА, так и не дождавшись своего Солженицына, канула в лету. Америка не любит вспоминать эту страницу своей истории. Действительно, трудно объяснить простому налогоплательщику, почему в насквозь демократической стране, где неукоснительно соблюдаются права человека, всенародно избранный президент Рузвельт приказал держать за колючей проволокой сотни тысяч честных американских граждан, единственной виной которых было то, что они оказались выходцами из держав, с которыми США находились в состоянии войны.
Какая карьера могла ожидать в «стране равных возможностей» бедного парня, потомка «без пяти минут коллаборационистов», к тому же не англосакса и католика? Но Витторио был амбициозен и отличался необыкновенным упорством. Закончив колледж с отличием, он взял ссуду у балтиморской калабрийской общины и поступил в престижный университет, чтобы получить специальность юриста.
После выпуска ему пришлось несколько долгих и мучительных лет работать государственным защитником в одном из судов Нью-Йорка. Но однажды молодого, бедного, но грамотного и, что особо важно, очень напористого адвоката заметил помощник окружного прокурора, недавно выдвинувший свою кандидатуру на выборах в сенат от штата Мериленд.
Будущий сенатор ни разу не пожалел о выборе. Витторио оказался настоящей находкой. Казалось, что он успевает находиться одновременно во всех «горячих» местах и совсем не спит. Поэтому одним из первых распоряжений вновь избранного слуги народа стало назначение Виктора Моргана (так с согласия благодетеля и родителей изменил он свое имя и фамилию) на скромный пост секретаря одного из постоянных комитетов. Правда, с предоставлением хоть и крошечного, но отдельного кабинета в вашингтонском офисе и доступом к секретной документации.
Основу своего состояния, уже подбирающегося к заветному миллиарду, Виктор заложил во время штурма Багдада. Тогда он входил в состав сенатской комиссии, которая работала с обращениями американских граждан, касающихся военных действий в Ираке. Его жизнь изменилась в то самый день, когда на стол легла тонкая папка с официальными и неофициальными письмами ученых-историков, которые призывали американское правительство обеспечить охрану музеев Багдада.
К письмам, для демонстрации того, что проблема очень важна, были приложены длинные перечни раритетов. Алебастровая Урукская ваза, созданная пять тысяч лет назад. Статуэтка «Белая дама», считающаяся древнейшим скульптурным изображением, возраст которой насчитывает примерно пять с половиной тысяч лет. Коллекция золотых украшений из гробниц ассирийских цариц в Нимруде. Глиняные таблички с самым древним в истории эпосом о Гильгамеше. Странные медные цилиндры, датированные третьим тысячелетием до нашей эры, в которых ученые лишь недавно признали аналог химических батарей. Виктор Морган и понятия не имел, что культура отсталой арабской страны намного старше Древнего Египта…
Решающим оказалось послание музейных работников, ученых и коллекционеров, призывающее Пентагон «сделать все возможное для сохранения этого мирового достояния», к которому прилагались подробные схемы расположения экспонатов в музейных залах и полные каталоги запасников…
Это был шанс, который предоставляется лишь раз в жизни. Морган превратил в наличные свои небольшие сбережения, заложил дом, одолжился у всех, кого можно было. А затем уговорил шефа, чтобы тот отпустил его в Ирак с группой сенатских наблюдателей. Там Виктор быстро нашел общий язык с полковником американской армии по имени Метью, очень любившим деньги. За день до штурма Багдада Виктор взял у военного «в аренду» взвод солдат и десяток грузовиков.
Найти в городе нужного человека, который бы взбудоражил оголодавших людей и направил громить музеи, оказалось совсем нетрудно. Озверевшая толпа врывалась в здания, круша все на своем пути. Вслед за толпой шли солдаты из «группы Моргана»…
В дни штурма Иракской столицы, как бы эффектно все это ни выглядело в репортажах CNN, в действительности царила полная неразбериха. У Моргана оказалось много конкурентов, но у них не было его организованности и точных списков — где и как искать самое ценное.
Вакханалия планомерного грабежа музеев, древних мечетей, запасников и малоизвестных хранилищ длилась несколько недель. Сказочное везение и умение быстро импровизировать на ходу позволили Виктору «спасти» немало ценнейших экспонатов. Все эти древние редкости были бесценны исключительно для ученых, мыслящих абстрактными категориями наподобие мировой культуры, достояния нации и так далее. А вот с точки зрения приземленных материалистов у всех этих сокровищ была вполне осязаемая стоимость. Имелись и клиенты, готовые заплатить, не торгуясь и не афишируя приобретения.